Сады Шахерезады - [7]

Этой ночью Таннаби завладел его памятью, исказил мороком, вселил в Даррэка темное предчувствие. Предчувствие Страха. Оно вошло в него вместе с раскаленным докрасна остроотточенным прутом и поселилось под сердцем. Резанувшая тело жгучая, пламенеющая боль вырвала его из объятий видения и сна. Воспоминание о боли иголкой застряло в нем и заставляло Даррэка корчиться и извиваться змеей - не плоть его, но душу. Вынудило трепетать и свиваться кольцами - не тело, но Память. Вытянуло наружу в судороге схваток память прошлого и будущего.

Великий оборотень, носящий странное для харарского уха имя - Сутки, сменил личину. Ночная маска, вытканная из темноты и приятной для тела прохлады, скрылась под маской дня, напоенной светом и жизнью. Жгучее солнце прощалось с одним краем земли, чтобы плыть к другому. Единственное зрячее око Великого Сутки. Ночная зеница его была подслеповатой из-за темных пятен, покрывающих ее, и неправильной, изменчивой формы зрачка. Кошачий глаз ночи, обделенный зрячестью, хвастался многоликостью и разнообразием нарядов.

Рассвет пришел и привел с собой гостя. Даррэк вздрогнул от неожиданности, увидев перед собой выросшую как будто из земли фигуру.

-Нур? Что ты...

Внезапность гостя на миг затмила его ум. И мига ему хватило, чтобы унять стук сердца и вернуть память. Даррэк вскочил с циновки и, опустив глаза к земле, приложил руки к вместилищу жизни - Малому Солнцу своего тела. Затем он вытянул их вперед ладонями кверху - он открывал себя и отдавал свою жизнь гостю.

-Да не покинет тебя солнце до семи веков, о Мудрый. Прости мне мою оплошность и непочтительность, ибо мысли мои были далеко и внимание рассеяно по земле и небу, и не признал я в тебе Старейшего.

-Не кори себя, мой мальчик, - до странного мягко ответил Нур, последний из четырех Старейших, хранящих Харар в своих руках, сердцах и памяти.

-Ты пришел в мой дом, о Мудрый. Это великий дар для меня. Но в моем доме еще спят и было бы неуважением вводить тебя в спящий дом. Рассуди мои сомнения, Мудрый Старец, Хранитель Харара, и скажи что мне делать?

Лицо Даррэка было полно живейшей и открытой растерянности. Нур, еще совсем недавно бывший просто стариком Нуром, которому Иллоэ, жена Даррэка приходилась внучкой, занял место в квадрате Старейших всего пять Лунных блюдец назад. Он был самым младшим Старейшим, призванным Хараром после того, как ушел в Иное древний годами и умом Тиххур. Но Старейшие почти никогда не покидают своего Дома, они лишь призывают тех, кто им нужен, к себе. Для этого у них есть Посланцы. Если же Старейший выходит из Дома в дни великих праздников, его сопровождают Держатели Солнечного Щита Харара. Даррэк отогнал от себя невежественную мысль о том, что Нур сбежал из Дома, как не набравший еще ума и памяти мальчишка, чтобы повидать Иллоэ и Рока, свою продолжающуюся на земле плоть и кровь. Тот старик Нур, что ушел пять Кошачьих блюдец назад в Дом Старейших, любил их обоих без памяти. Но полагалось ли Нуру, Хранителю Харара, Старейшему, терять память в любви к продолжению своей плоти и крови? Любой житель Харара без промедления ответил бы, что нет, не полагалось Старейшим такое безрассудство. Ведь на то они и Старейшие, чтобы их Мудрость оберегала их от беспечного неразумия.

-Я пришел не в твой дом. Я пришел к тебе, Даррк.

-Но, - Даррэк смешался, - мое имя Даррэк, о Мудрый. Ведь ты не мог этого забыть.

-Оно было таким до этой ночи, мой мальчик, - голос Нура окреп и казался пересилившим самого себя.-Эта ночь повернула тебя на путь утраты. Начав с имени, она убрала из него один звук. Это твой первый шаг по дороге, которая не будет долгой.

-Значит, теперь я Даррк? - переспросил Четвертый Служитель Хранилища Древнего Знания, не совсем понимая речи Старейшего, но внимательно изучая его длинную лохматую бороду, которой даже пребывание в Доме Старейших не придало благообразия. В пегих волосках ее запуталась какая-то букашка и, перебирая лапками, тщетно пыталась освободиться. - Но почему? Я не думаю, что Иллоэ понравится это имя. Оно неблагозвучно.

Глубоко запавшие глаза Мудрого смотрели на него из своей глубины с какой-то затаенной тоской всеведения.

-Иллоэ, - старик выдохнул имя внучки, будто наслаждаясь каждым его звуком. - Тебе известно, что это означало на языке Забытых Предков?

-Она и сама этого не знает, - пожал плечами Даррк.

-Иллоэ - шорох капель дождя, падающих в реку... Она все поймет, Даррк. Не сейчас, потом. Потому что тебе придется многое потерять на своем пути.

Даррк вздрогнул.

-И... ее?

-И ее тоже, - кивнул Нур. - Сейчас ты пойдешь со мной. По дороге мы поговорим. Ты все узнаешь. Но нужно уйти отсюда, пока твоя жена не проснулась.

-Да, Мудрый, - послушно ответил Даррк.

Через тридцать ударов сердца и четыре вдоха он был готов - одет в короткий, бледно красный, харарского цвета, хитан и обут в кожаные, с заостренными концами сатталы. Его спутник был облачен до пят в темный, наглухо запахнутый хламидон. Оба они не заметили, уходя от дома, как в проеме двери появилась маленькая женская фигурка в легкой домашней накидке. Тревожный взгляд провожал их до тех пор, пока мог видеть две удаляющиеся в неизвестность спины.