Садовник из Очакова - [4]

– Напомнишь – приду! – пообещал тот, обернувшись на мгновение.

Перед тем как сесть в маршрутку, купил буханку «Дарницкого» хлеба.

В маршрутке то и дело возвращал свой взгляд на распечатку восстановленной на компьютере татуировки. Воображение будоражило его мысли, и даже «Шансон» не мог теперь отвлечь его внимание от этих слов и якоря. В Киев он ехал с одной загадкой, а домой в Ирпень возвращался с другой. Точнее, с той же загадкой, но теперь уже более конкретной и поэтому более интересной и захватывающей.

Открыв калитку, Игорь сразу отправился за дом, к хозблоку.

Степан сидел на табуреточке прямо под стенкой. Сидел и читал книжку.

– Что читаем? – поинтересовался Игорь.

– Да так, про войну, – ответил Степан, поднимаясь на ноги.

Книгу он закрыл и опустил на табуретку обложкой вниз, словно не хотел, чтобы Игорь узнал название и автора.

– А я вашу татуировку прочитал! – вырвалось у Игоря по-мальчишески хвастливо.

– Да ну! – удивился садовник. – И что там?

Игорь протянул ему лист бумаги.

– Очаков, тысяча девятьсот пятьдесят седьмой, дом Ефима Чагина, – медленно, вслух прочитал он и замер, оцепенел. Взгляд его остановился на распечатке.

Игорь стоял и ждал какую-нибудь конкретную реакцию от садовника.

– Ты иди, – сказал ему неожиданно холодным тоном Степан. – Мне бы одному побыть! Помыслить!

– Мыслитель! – едва слышно, пренебрежительно буркнул Игорь и развернулся. Зашел в дом. Оставил пакет с буханкой хлеба на кухне. Бросил взгляд на старые весы с двумя чашами, стоящие на подоконнике. В одной чаше весов стояли гирьки от легкой двадцатиграммовой до толстушки в два кило. В высокоподнятой второй чаше лежала расчетная книжка для платы за электричество, тоже придавленная гирькой, будто бы иначе эта книжка могла улететь. Эти весы были чем-то вроде личного рабочего стола матери. Она и нужные ей документы и бумаги оставляла на весах, и, когда готовила, вес продуктов проверяла, хотя наверняка и без взвешивания могла отрезать от куска ровно сто граммов масла или насыпать в миску двести граммов муки.

Налил себе Игорь стакан молока и отправился в гостиную смотреть телевизор. На «Новом канале» как раз какой-то детектив показывали. Обычно Игорь смотрел бы фильм до конца, но сегодня всё ему казалось неинтересным. Всё, кроме загадочной татуировки. Минут пятнадцать промаявшись перед телеэкраном, Игорь снова обулся и вышел во двор. Подошел к кирпичному сараю, заглянул внутрь. Но Степана там не было. Не было Степана и в саду, и в огороде.

Игорь зашел внутрь проверить: не исчезли ли вещи садовника. Но рюкзак его висел на гвозде над кроватью, и одежда, сложенная, как после прачечной, аккуратно лежала на старой деревянной этажерке рядом с рубанком и прочим столярным инструментарием.

Глава 3

Вечером перед сном Игорь еще раз подошел к сараю, надеясь увидеть вернувшегося Степана. Однако садовника все еще не было.

Озадаченный его исчезновением, Игорь лег спать, но долго не мог заснуть. Переворачивался с боку на бок, закрывал глаза, но то ли возбуждение, связанное с поездкой в Киев, то ли какая-то не очень внятная тревога держали тело в напряжении. Пару раз ему слышались со двора какие-то звуки, похожие на шаги. Он поднимался, выходил на порог дома, но там его ожидала тишина. Тишина, наполненная обычными ночными посторонними шумами и звуками. Где-то высоко в темном небе летел самолет. Где-то кричал о своем одиночестве пьяный бомж. Где-то на сумасшедшей скорости через Ирпень мчалась иномарка.

Чтобы больше не отвлекаться, Игорь плотно прикрыл форточку, и в конце концов сон одолел его.

А утром к его далеко не бодрому из-за короткого сна состоянию добавилась еще и головная боль. Не сильная, но навязчивая. Эту боль он помнил с детства. Он к ней почти привык и иногда даже не обращал на нее никакого внимания.

– Ты уже встал? – крикнула из кухни мама. – Иди завтракать!

Съев яичницу, Игорь выпил кружку молока, а потом заварил себе чаю покрепче. Пока пил, заметил, что в поднятой чаше весов придавленная гирькой квитанция для уплаты за телефон лежит. Усмехнулся, взял из второй чаши еще одну гирьку и тоже на квитанцию опустил.

– Ты Степану тоже чаю сделай и бутерброд с колбасой! – попросила его Елена Андреевна.

Игорь автоматически кивнул. И вспомнил вчерашний вечер.

«Может, вернулся уже? – подумал. – А если вернулся, то чай да бутерброд его только обрадуют. Заодно и разговорчивее будет…»

«Дарницкий» хлеб, привезенный прошлым вечером, за ночь не очерствел. Елена Андреевна хлеб всегда в целлофановый пакет завязывала. Отрезал Игорь два толстых ломтя. По-крестьянски щедро маслом намазал и по куску докторской колбасы поверх положил. Бутерброды – на тарелку. В другую руку – кружку чаю.

Дверь в сарай была прикрыта. Игорь не помнил: закрывал ли он ее прошлым вечером. На всякий случай постучал. Ответа не последовало.

Оставив кружку с чаем на пороге, Игорь зашел внутрь. Все, как было вчера. Не возвращался Степан.

Прихватив с порога чай, Игорь закрылся в сарае и остановил свой взгляд на рюкзаке садовника. Странный, необычный полумрак помещения – свет сюда попадал только через небольшое окошко справа от двери – создавал немного таинственную атмосферу. Можно было, конечно, щелкнуть выключателем и наслаждаться бодрым свечением стоваттной лампочки, свисавшей с потолка. Можно было бы и настольную лампу принести – благо, три розетки предлагали свободный доступ к электроэнергии. Все здесь было приспособлено для комфортной хозяйственной работы с использованием электроинструмента. Да и сами инструменты лежали и на этажерке, и в двух деревянных ящичках.