Садовник - [27]

Луиза была шлюхой, но она совершенно не походила на тех несчастных женщин, что стояли на Степни-Уэй, задирая подолы, когда мимо проходили мужчины. Несвежее белье тех проституток, их дряблые лица и готовность отдаться первому встречному приводили Эмбер в ужас.

Иное дело – Луиза. Она была красива, уверена в себе и независима. У нее всегда были деньги, а мужчины, приходившие к ней, выглядели как джентльмены. И некоторые из них даже были симпатичными.

Однажды Луиза обратила внимание на девочку, во все глаза смотрящую на нее, а иногда и следующую за ней по улице, словно тень. Именно тогда она сказала про улыбку Джоконды.

Эмбер нашла в библиотеке для бедных книгу, в которой была репродукция картины Леонардо да Винчи. Холодеющими от страха руками девочка вырвала страницу: старуха-библиотекарша, к счастью, ничего не заметила.

Через некоторое время Луиза попросила Эмбер сходить в аптеку за опиумом и «маленькими штучками для уикэнда». Эмбер с удовольствием выполнила поручение.

– Мисс Луиза, – спросила она тогда. – А что это за прозрачные мешочки, которые вы назвали «маленькими штучками для уикэнда»?

– Это кондомы, милая, – ответила Луиза. – Мужчина надевает такой мешочек на свой … ну, ты поняла. Эта штучка спасает от беременности и сифилиса. Стоят, конечно, дорого, но приходится покупать, потому что далеко не все мужчины носят их с собой.

– Но из чего их делают? – спросила Эмбер, с удивлением разглядывая мешочек.

– Из бараньей кишки, – Луиза засмеялась приятным, грудным смехом. – Ну, чего ты глаза вылупила? Это правда. Помощник аптекаря, тот молодой парнишка, как его звать-то?

– Джон.

– Да, Джон. Вот он вымывает кишку, а потом аптекарь делает из нее кондомы.

– Но ведь это противно, когда баранью кишку суют в … ну…

– В лоно? – усмехнулась Луиза. – Поверь мне, без кишки в тысячу раз противнее.

После похода в аптеку, Эмбер стала часто бывать у Луизы. Как-то раз, тайком забравшись в шкаф, девушка наблюдала в замочную скважину, как Луиза принимала у себя мужчину. Они немного поговорили, джентльмен отдал ее взрослой подруге деньги, а затем они занялись тем, о чем с таким упоением любила рассказывать Гнилая Соня. Соня много лет проработала на спичечной фабрике, помимо других болезней, заполучив там фосфорную челюсть: рот у нее распух, перекосился, покрылся гнойными язвами. Гнилая Соня была помешана на телесных наслаждениях, которые были ей недоступны ввиду уродства: даже самые отвратительные бродяги Уайтчепела обходили ее стороной. Отсутствие половых развлечений бедняжка компенсировала рассказами о таковых: и, что удивительно, ее рассказы были отнюдь не пошлые. Их любили послушать не только проститутки, но даже порядочные женщины, и некоторые слушательницы вознаграждали Соню едой или деньгами.

Событие, разделившее жизнь Эмбер на две половины, произошло в канун ее пятнадцатилетия. В тот день она была в квартире у Луизы, как вдруг последней понадобилось отлучиться. Девушка терпеливо ждала подругу и, когда в дверь постучали, побежала открывать, думая, что это вернулась Луиза. На пороге стоял молодой джентльмен, несколько нервно комкающий в руках шляпу-котелок.

– Мисс Луиза? – спросил он.

Эмбер хотела было сказать, что подруга сейчас вернется, но все ее естество вдруг воспротивилось этому, внутри нее внезапно возникло болезненно-острое желание, сопротивляться которому она была не в силах.

– Да, – ответила она, потупившись.

Когда Луиза вернулась домой, Эмбер сидела на кровати обнаженная. Торопливо одевающийся молодой человек был весьма удивлен приходу Луизы и, буркнув извинения, покинул квартиру.

Эмбер навсегда запомнила полные боли и разочарования глаза своей старшей подруги.

– Шлюха! – крикнула Луиза и влепила ей пощечину.

Эмбер молча натянула чулки, натянула платье, и сказав: «Ты мне не мать!» – ушла из квартиры, хлопнув дверью.

Так Эмбер Уоллис вступила на путь порока. Она знакомилась с мужчинами на улице, отдавалась им в укромных закоулках, в дилижансах и в автомобилях. У нее появились деньги, часть из которых девушка тратила на наряды, а часть – отдавала матери.

День, когда Эмбер исчезла, начался, как обычно. Отец сначала орал на мать, затем раздались глухие удары и стоны. «Опять у Клэр будут синяки по всему телу, – подумала Эмбер. – ну, да поделом ей».

Наконец, избиение закончилось. Теперь Эмбер слышала рыдания отца, который в очередной раз на коленях просил у матери прощения. А завтра он снова ее изобьет, и снова станет просить прощения.

Эмбер лежала на своей постели, глядя в потолок. Ее красивые, тонкие губы немного загибались вверх на краях так, что казалось, будто девушка слегка улыбается.

Эмбер, и правда, улыбалась. Сегодня она снова встретится с ним. С настоящим джентльменом, мужчиной, который не полез к ней под юбку после первых минут знакомства. И даже через час не полез. И вообще он не тронул ее даже пальцем. Они просто говорили, и это был упоительный разговор. Эмбер с детства любила читать, но до сих пор ей не приходилось встречать мужчину, который был бы столь увлечен литературой, поэзией. Да, он был гораздо старше ее, но девушка давно поняла, что нужно молодым джентльменам, и они ее не привлекали. Для ее нового знакомого Эмбер не была уличной девкой, годной лишь на то, чтобы слить в нее, как в помойное ведро, накопившееся возбуждение. Для этого джентльмена она была человеком.