Садовник - [39]

Взглянув на двойную дверь, я содрогнулся и побежал догонять Еву. На обратном пути к зеленой комнате она неожиданно свернула налево там, где, по моим расчетам, нужно было идти направо, и я запутался в ориентирах.

— Что за освещение в теплице?

— В точности воссозданный солнечный свет.

— Лица как будто сверкали.

Ева остановилась перед дверью:

— Одежда закрывает все, кроме лиц и кистей рук, для них мы используем защитный экран из кристаллов карбоната кальция. Ультрафиолетовые и инфракрасные лучи преломляются, остальные — те, что необходимы для фотосинтеза, — нет. Похожие экраны применяют в Австралии для плодовых культур, которые портятся от прямого воздействия солнца. Если они пройдут испытания в США, то станут для «Тро-Дин» хорошо продаваемым товаром.

Мило! Прежде чем использовать оборудование для растений, ставят опыты на людях.

— Смекалки вам не занимать.

Она взялась за серебристую дверную ручку:

— Вот мы и пришли. Садовник тебя ждет.

Возможно, я ошибался в своих прежних догадках и Ева была лишь тем, кем представилась. Ассистенткой. Но к тому времени мне надоели хождения вокруг да около. Я хотел получить ответы, какими бы ужасающими они ни были.

— Он опять будет за зеркалом?

— Нет, ты встретишься с ним лицом к лицу. — Ева слегка наклонила голову. — Лично я считаю, что ты пока не готов. Однако решать не мне. — И, быстро повернув ручку, она открыла дверь.

Пусть сердце мое и колотилось как бешеное, вздернув подбородок, я решительно вошел в комнату, ничем не примечательную, похожую на обычную приемную. У одной стены стоял красный диван, другую стену сверху донизу покрывала роспись. В комнате была еще одна дверь, но я не знал, нужно ли мне идти дальше.

Решив дождаться указаний, я принялся рассматривать стенную роспись.

На белом коне с дикими глазами и растрепанной гривой сидел всадник с золотой короной, держа лук с натянутой тетивой. Второй всадник — с мечом — сидел на таком же необъезженном коне, только рыжем. Третий скакун был вороной — голова опущена, ноздри раздуты, — а всадник держал нечто похожее на весы. Последний конь — бледный, с зеленоватым оттенком, — в отличие от своих разъяренных собратьев, казался спокойным, и восседал на нем седок в белом саване с обыкновенной палкой.

Но взволновала меня не эта часть картины.

Под конскими копытами были изображены горы тел. Некоторые люди, еще живые, тянули вверх руки: отгоняли лошадей или просили о помощи — точно не скажу. На лицах всадников читалось: помощи никто не дождется. За их спинами восходило зловещее красное солнце.

Прозвенел звонок, и от неожиданности я подпрыгнул.

Автоматическая дверь неспешно открылась. Я понял, что мне туда. Еще раз взглянув на расписанную стену, я подошел к двери и на мгновение придержал ее. Рука дрожала, сердце учащенно билось.

Как бы мне ни хотелось получить ответы, пришлось собраться с духом, чтобы перешагнуть через порог.

Первое, что бросилось в глаза, — подиум, высотой фута два, во всю ширину комнаты. На нем массивный письменный стол, за столом — мужчина в белой рубашке. Его кожа была темнее моей, как и коротко стриженные волосы. Виски слегка тронула седина. Большие выразительные глаза и тонкие черты лица делали его красивым.

Занавешенное окно у него за спиной, скорее всего, выходило в зеленую комнату с книгами — я был почти уверен в этом.

Сидящий за столом мужчина смотрел на меня. Не просто смотрел, а разглядывал, изучал; его глаза были так напряжены, что на лбу образовались морщинки. Он словно старался запомнить меня.

Мне показалось, он разглядывает шрам, и я невольно прикрыл щеку рукой.

— Добро пожаловать. Меня зовут Соломон.

Соломон. Незнакомое имя.

— У тебя шрам. Беспокоит?

А голос как раз знакомый…

— Больше нет. Не беспокоит. — Я сглотнул. — Успел привыкнуть.

— Он — часть тебя.

— Да.

Где я слышал этот голос?

И тут до меня дошло.

Отшатнувшись, я схватился за стул.

Впервые я услышал его, когда мне было пять, а затем слушал сотни раз. Он читал книжку «Как зайчонок убегал».

Соломон — мой отец.

Значит, мой отец — Садовник.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Пораженный догадкой, я буквально рухнул в мягкое зеленое кресло у основания подиума и неотрывно смотрел на улыбающегося человека.

— Рад встрече с тобой, — произнес он.

Я словно онемел. Да и что тут скажешь?

— Понимаю, ты удивлен. — Он озадаченно потер подбородок. Наверное, подумал, что я лишился дара речи.

Я выпрямил спину и попытался собраться с мыслями. Хоть вопрос и крутился у меня на языке, задать его в лоб я не мог…

— Хочешь спросить, правда ли, что я твой отец?

Я кивнул.

— Это так, — улыбнулся Соломон, — тут уж ничего не поделаешь.

Из ящика стола он вынул пачку фотографий, выбрал одну и показал мне. На снимке был я в шестом классе. Он показал еще несколько моих школьных фоток:

— Их присылала твоя мать.

— Но как…

— Она была моей сотрудницей. А на работе люди порой влюбляются друг в друга. Потом она исчезла. К счастью, мы нашли ее и вернули.

— Почему? — спросил я.

— Почему исчезла? У нее должен был родиться ребенок — ты, — и она не хотела, чтобы кто-нибудь об этом узнал.

Ко мне вернулся голос:

— Не хотела, чтобы меня забрали в проект?

— Она думала, что я ее заставлю.