Садовая комедия - [4]

Шрифт
Интервал

с братом за ней идём и я как пну её по спине! Она как полетит! Внизу она разбила морду и

сломала руку. Потом мы с братишкой попинали её еще немного и ушли… — монолог

нарушил пердёж Романа. Ухмыльнувшись, Иван продолжил — пошли мы потом бухать -

тогда я пил по-чёрному - а как напьюсь, я же избить могу ни за что, даже изнасиловать!

Ну вот занесло нас в деревенский клуб, там все веселились, танцевали, но мы, точнее, я

не поделил со своим бывшим одноклассником что-то, не помню что, ну и пырнул я, значит, его пару раз. Началась паника, приехали мусора, повязали меня и отвезли в

город. Там я и узнал что падла, которую я с лестнице скинул лежит в реанимации, а батя

её – шишка, и крутится в мусорских кругах. Тут мне и стали срок шить, да сшили на

двенадцать лет особого режима, прикинь! Да, на зоне мне не сладко давилось… Но я не

Г-о-м-о-с-е-к-с-у-а-л-и-с-т! – это самое главное.

— Знаешь — замялся Роман — я бы тоже хотел исповедаться…

— Валяй, браток, вот это по-братски, рассказывай!

— Ну так вот, ты же знаешь нашего пастуха, друга моей юности… Эх, да, знаешь. Ну вот,

мы с ним типа по юности пошли коров пасти и решили отдохнуть. Вот на том привале

решили поебаться. А что, молодые тогда были… Сначала я его потом он меня, быстро.

Вот, типа, и вся исповедь…

Настала минута молчания.

— Значит, ты пидор?

— Но один раз не пидорас же? — Роман поднимается и лезет на Ивана.

— Не трогай меня, пидорас! Помогите! Мой сосед - гомосек!— Иван отталкивает Романа

от себя. Тот падает, валяется на полу.

— Ну что же ты…

— Я, бля, валю нахуй отсюда, бля, сосед-пидорас, а я его еще за нормального считал!—

после слов Иван начинает вылезать из дома через окно, но Роман, видя свое жалкое

положение, хватает топор и производит удар по затылку соседа. Тело вваливается

обратно в дом, на полу разливается лужа крови. Роман, обезумевший от совершенного,

придумывает только один способ избавления от трупа – сжечь его вместе с собственным

домом. Быстро сбегав в сарай за соляркой, и уже вернувшись в дом он слышит:

— Эй! Дома есть кто? Это я, Люда, соседка, Ивана ищу.

— Да, он здесь, влезай через окно — Роман приготовился к удару, и когда из окна

появилась голова, он со всего маху ударил по шее. Людкин труп ввалился в дом в след за

Иваном. Роман вылез из дома, закрепил окровавленный топор на поясе, зажег спичку и

бросил ее в окно. Дом вспыхнул, а Роман побежал в сторону леса. Остановившись у

опушке, он обернулся и, увидев, что огонь уже перекинулся на соседние дома, нырнул в

лес.

7.

Бегая всю ночь по лесу, Роман видел морды свиней, львов, чертей и прочих неизвестных

науке зверей. Ему чудилось мычание коров, грохот трактора, в голове мелькали слова

«Белая белочка», «Поросенок», «пидор», «двенадцать лет». Роман упал около лужи и,

пытаясь разглядеть свое отражение, он увидел существо с туловищем человека и головой

свиньи. Существо пыталось заговорить с ним о сельской выставке, но Роман настолько

перепугался что схватил топор, ударил по отражению и брякнулся в лужу. Грязевая жижа

медленно окутывала его тело. Роман заснул…

TO BE CONTINUED!


Рекомендуем почитать
Осколки господина О

Однажды окружающий мир начинает рушиться. Незнакомые места и странные персонажи вытесняют привычную реальность. Страх поглощает и очень хочется вернуться к привычной жизни. Но есть ли куда возвращаться?


Возвращение

Проснувшись рано утром Том Андерс осознал, что его жизнь – это всего-лишь иллюзия. Вокруг пустые, незнакомые лица, а грань между сном и реальностью окончательно размыта. Он пытается вспомнить самого себя, старается найти дорогу домой, но все сильнее проваливается в пучину безысходности и абсурда.


Нора, или Гори, Осло, гори

Когда твой парень общается со своей бывшей, интеллектуальной красоткой, звездой Инстаграма и тонкой столичной штучкой, – как здесь не ревновать? Вот Юханна и ревнует. Не спит ночами, просматривает фотографии Норы, закатывает Эмилю громкие скандалы. И отравляет, отравляет себя и свои отношения. Да и все вокруг тоже. «Гори, Осло, гори» – автобиографический роман молодой шведской писательницы о любовном треугольнике между тремя людьми и тремя скандинавскими столицами: Юханной из Стокгольма, Эмилем из Копенгагена и Норой из Осло.


Огненные зори

Книга посвящается 60-летию вооруженного народного восстания в Болгарии в сентябре 1923 года. В произведениях известного болгарского писателя повествуется о видных деятелях мирового коммунистического движения Георгии Димитрове и Василе Коларове, командирах повстанческих отрядов Георгии Дамянове и Христо Михайлове, о героях-повстанцах, представителях различных слоев болгарского народа, объединившихся в борьбе против монархического гнета, за установление народной власти. Автор раскрывает богатые боевые и революционные традиции болгарского народа, показывает преемственность поколений болгарских революционеров. Книга представит интерес для широкого круга читателей.


Дела человеческие

Французская романистка Карин Тюиль, выпустившая более десяти успешных книг, стала по-настоящему знаменитой с выходом в 2019 году романа «Дела человеческие», в центре которого громкий судебный процесс об изнасиловании и «серой зоне» согласия. На наших глазах расстается блестящая парижская пара – популярный телеведущий, любимец публики Жан Фарель и его жена Клер, известная журналистка, отстаивающая права женщин. Надлом происходит и в другой семье: лицейский преподаватель Адам Визман теряет голову от любви к Клер, отвечающей ему взаимностью.


Вызов принят!

Селеста Барбер – актриса и комик из Австралии. Несколько лет назад она начала публиковать в своем инстаграм-аккаунте пародии на инста-див и фешен-съемки, где девушки с идеальными телами сидят в претенциозных позах, артистично изгибаются или непринужденно пьют утренний смузи в одном белье. Нужно сказать, что Селеста родила двоих детей и размер ее одежды совсем не S. За восемнадцать месяцев количество ее подписчиков выросло до 3 миллионов. Она стала живым воплощением той женской части инстаграма, что наблюдает за глянцевыми картинками со смесью скепсиса, зависти и восхищения, – то есть большинства женщин, у которых слишком много забот, чтобы с непринужденным видом жевать лист органического салата или медитировать на морском побережье с укладкой и макияжем.