Сад ядовитых цветов. Отравленная роза - [46]

Северус сорвался с цепи, когда дело коснулось науки, эти искры в глазах, страстное желание открыть новое, неизведанное, эта пелена возбуждения… Еще никогда не видела его таким. Это сумасбродство было таким страшным, и в то же время оно еще больше подогрело интерес, чувства. Как не старался себя контролировать, всепоглащающие эмоции были написаны на его лице крупным жирным почерком. Этот огонь был потрясающим, он зажег и меня, видеть что-то новое в суровом беспристрастном человеке оказалось сладкой пыткой, если бы объектом его желания не была моя кровь, мой дар… Отдать себя в руки ученому, означает всегда находиться рядом, быть близко настолько, что можно коснуться, дотронуться до сокровенной мечты, если бы не эта ужасная суббота! Еще одна вещь пугала, будоражила: мои способности — результат мутации, неизвестная патология, отклонение… Стоит ли бояться будущего? Неужели этот дар был передан не от моей матери? Может эти частицы образовались, потому что я гибрид двух разных видов? Всё возможно, такие исследования никогда не проводились на подобных мне. Поживем — увидим… А «пожить» мне осталось до субботы, это нулевой километр новой жизни, отправная точка бытия, альтернативных реальностей. Глаза привыкшие к полутьме едва горящего камина смотрели на полную баночку с заживляющим зельем на прикроватной тумбочке. Лекарства для бесполезны сейчас, хотя вчера возможно возымели эффект на только пораненной коже. По телу побежали мурашки, вчера он касался меня… Эти крупицы — были единственными воспоминаниями, связанными с Северусом, может быть последними… Я не причисляла субботние объятия к числу памятных мгновений, ведь эта любовь не предназначалась мне. Ненавижу тебя, Лили! И как сильно презираю себя за манипуляции твоим обликом, опорочила светлую память женщины, матери во имя эгоистичных целей, затуманивших рассудок. Больше никогда. Слышишь? — Никогда я не сделаю нечто подобное, прости…

Утром ко мне вернулись обязанности старосты, это скорее всего подкуп от Северуса, приславшего письмо с домовиком.

* * *

Северус изучал остатки крови, но ничего интересного больше не смог найти, пробовал магию, на время действующую на частицы, но они словно после сока бубонтюбера восстанавливались, но немного крови он все же потерял, яд кобры убил частицы. Они уязвимы и не бессмертны, значит это просто результат защитной реакции, не очень сильной, но все же предоставляющий Аллегре некоторые привилегии в борьбе с ранами и заклятиями, рушащими физический облик. Для больших сведений ему нужна аппаратура, технологии магглов, финансирование, но все бессмысленно, если она не согласится стать подопытной. Что скрывает маленькая ведьма, и почему Дамблдор потакает? Злость закипала в загруженном сознании мужчины, он ненавидел неведение, тем более намеренное. Чем заслужил подобное отношение? Или это сокрытие — результат недостаточной веры старика в него? Северус понимал прекрасно, что Альбус хранит много тайн, но почему он молчит о секретах сопливой девчонки? Предположения о любви девушки то всплывали, то исчезали, растворяясь в логических лабиринтах. Сколько мыслей он отбросил в сторону и так ни к чему и не пришел? Зельевар осознавал, что напугал Аллегру своей жаждой исследований, а она напридумывала себе Мерлин знает что. Может дело в этом? Нет, бред… Она определенно знает что с ней не так, но молчит, боится открыться, видит в нем пожирателя смерти, как не прискорбно. Еще больше Северус стал надеяться на выходные, когда цель его опытов решит остаться в Хогвартсе или покинет его навсегда, когда девушка узнает, что на самом деле Снейп принадлежит свету, откроется. Уверенность крепла в раскалывающейся от количества информации голове.

Погасив свет керосиновой лампы, мужчина отправился спать, по дороге осушив флакон зелья сна без сновидений. Только выпив лекарство, он понял, что ответы могли придти во сне, однако было уже поздно, его глаза закрылись, увлекая в забытье…

* * *

— Эй, что здесь происходит? — злобно кинула я двум слизеринцам наставившим палочки на Гермиону в пустом коридоре первого этажа.

Ребята вздрогнули, однако увидев меня, расслабились и вернули оружие к горлу жертвы.

— А, это ты. — сказал белобрысый.

— Малфой, ты совсем страх потерял? — спросила я удивленно, обычно мое появление хоть немного, но пугало их.

— Уйди Кэрроу, или тебе тоже достанется. — угрожающе буркнул Драко и сзади я почувствовала еще чье-то присутствие.

Обернувшись, увидела Винсента Крэбба, с наставленной на меня палочкой, видимо караулил неподалеку на случай опасности.

— Вы ребята такие смелые, что нападаете толпой на беззащитную девушку? — подняла бровь я, игнорируя опасную близость палочки. — Гермиона, что произошло?

Но за нее ответил сероглазый гаденыш.

— Она назвала моего отца жалким прислужником Лорда! — вскликнул Малфой, ожидая, что я проникнусь симпатией к его проблеме, очевидно думая, что принятие метки делает меня более заинтересованной в принятие его стороны в вопросе.

— О! Мерлин! Гермиона, как ты могла? — сделав возмущенное лицо спросила я, собственный сарказм заставил меня захихикать. — Как ты смеешь говорить несчастному Драко правду? Его скудный рассудок и крошечный узкомыслящий мозг не выдержат этого. — прижав ладонь ко рту, с выпученными глазами покачивая головой из стороны в сторону, сказала я, потом повенулась к слизеринцу. — Малфой, скажи честно, сколько у твоей матери было выкидышей, кроме тебя?