Сад Учителя - [110]

— Это всё.

Я опять была в круглой комнате, Учитель молча указал мне на стул возле Него.

— Это всё, дитя, — сказал Он. — Помни, что тебе могут представиться трудности, но также помни, что ты неодинока и что Мы с тобой. Ты — Наша! И сила Наша изливается сейчас на тебя. Там, где будет надо, скажу особо. Иди и пребывай в мире и в духе.

И Учитель отпустил меня.

19 ноября. Утро. 9 часов.

Я шла к Учителю. Я не несла в сердце радости. Она исчезла из сердца… И последние дни грусть не покидала меня. Это мешало мне общению с Учителями и вызывало сомнения в своих силах. В Саду Учителя мне чудился на всём налёт грусти… Осень… осень… Я подошла к терраске. Она была пуста. Мне стало ещё грустнее. Я села на ступени и решила ждать Учителя. Я сидела тихо, прислонясь головой к перилам, и мне казалось, что весь мир покинул меня… Надо мной раздался тихий голос Учителя:

— Входи, дитя. Я жду тебя.

Он стоял на терраске, как всегда светлый и кроткий.

— Я жду тебя, — повторил Он. — Пойдём.

И Учитель повёл меня в комнату. С замиранием сердца переступила я порог Его обители. Я ещё ни разу не была в ней. В сущности, весь домик состоял из одной большой комнаты. Учитель повёл меня направо, в ту часть, где стоял Его большой стол для занятий. Стол был очень большой, красивый, из резного дерева, рядом стояли такие же с резьбой стулья. На стенах были гладкие, из тёмного дерева полки, на них книги и рукописи. Учитель сел и сказал:

— Садись, дитя, отныне Я тебя буду часто принимать здесь.

Он пристально посмотрел на меня и сказал:

— Пребудь в мире и в духе! Я вижу, ты нездорова.

— Нет, Учитель, я здорова.

— Я говорю о нездоровье души. Помни, всё преходяще! Не стоит огорчаться из-за пустяков. Я тебе говорю «пустяки», так как Я всё знаю. Там, где Мы тебя поставили, сотрутся все преграды. Там, где воля Наша, там людям остаётся только принять её. А тебе скажу: не грусти! Это мешает Нам. Ты должна быть светлой сердцем! Пребудь в мире и в духе. Больше ничего не скажу. Иди, приходи в два часа!

Учитель встал и, благословив, отпустил меня.

21 ноября. Утро. 8 часов.

Я пришла в Сад Учителя. Было почти темно. Белые фигуры братьев выделялись в сумерках рассвета. Было ещё рано для молитвы. Я остановилась возле площадки роз. Ко мне подошли Анита и Стивенс. Мы радостно приветствовали друг друга. Подошёл и Феликс. Мы говорили о том, что давно не виделись и не говорили вместе, что нам необходимо собраться и выработать план совместной работы. И вспоминали Астарту, которая за последнее время перестала почему-то посещать Сад Учителя. Потом Анита осталась с Феликсом, увлёкшись разговором об уме птиц, а я и Стивенс тихо пошли по дорожке Сада. Медленно светало. Небо стало сиреневым, и воздух как бы насытился голубыми тенями. Стивенс шёл печальный, опустив голову.

— Что с тобой, Стивенс? — участливо спросила я, слегка коснувшись его руки.

— Я тоскую эти дни, — ответил Стивенс. — Наша встреча здесь со всеми вами пробудила во мне смутные отголоски прежних встреч. Я не был в жизни счастлив, ты знаешь… И я помирился было с этим. Но временами я тоскую в своём одиночестве. Мне нужна жена, сестра, друг, какое-то близкое женское существо! Зачем ты не можешь быть ею в моей жизни! — с горячей тоской сказал он.

— Стивенс…

— Нет, нет, не перебивай! В этом нет ничего дурного. Я уверен, что даже Учитель не осудил бы моей любви к тебе, так она чиста и свята. В тебе так много родного для меня.

Я никогда не видала Стивенса в таком волнении. Глубокая нежность к нему поднялась в сердце. Но я молчала.

— Ты не думай, — продолжал Стивенс, — что я на что-либо надеюсь. Но моё чувство имеет слишком глубокие корни в прошлом. И потом, разве это «не духовно» говорить о своей любви, о человеческом чувстве своего сердца?.. Я верю, что такая любовь, изжитая в полной силе, может поставить человека на вершину счастья, откуда он будет созерцать Вселенную. Я верю в Солнце Истины. Но я хотел бы созерцать Его, держа твою руку…

Я слушала Стивенса в глубоком молчании… И неясные мечты проносились в сердце, как вспугнутые птицы. Его волнение передалось мне, но мысли мои были печальны. На небе светало.

— Пойдём, Стивенс, мы опоздаем на молитву.

Я взяла его за руку, и мы молча пошли к площадке роз. Учитель уже был на площадке. После молитвы Учитель сказал:

— Друзья, Я хочу сказать вам ещё несколько слов о собранности. Когда вы делаете усилия, вы обязательно что-то выбираете и отметаете. И то, что вы выбрали, вы стараетесь закрепить и удержаться на этом. Когда вы хотите быть собранны, вы должны закрепить за собой это состояние «самоприсутствия», чтобы вы не позволяли себе действовать бессознательно. Быть собранным это значит иметь в себе такую крепкую силу, о которую разбивается всё, что может нарушить покой и мир глубины сердца. Но это не означает отчуждённости от мира. Надо встретить и разобрать всё раньше, чем это достигнет и проникнет в ваше сердце. Собранное состояние — это когда человек умеет всему противопоставить свою волю и когда он полон живой и творческой мысли, бодрости и огня сердца. Он тогда готов жить, понимать, действовать, творить. Он человечен — ему не чужды человеческие страдания и радости, и всё же он имеет глубокую внутреннюю тишину сердца и тот покой, который, излучая свет, даёт новое понимание всему и углубляет всё. Идите в день ваш и будьте собранны!