Сад нерастраченной нежности - [7]

— Кстати, Хаскелл, ты мне больше нравишься с головой на плечах, — очень осторожно произнесла Даниэль.

Джим хмыкнул. Смерил ее острым взглядом прищуренных глаз и уведомил:

— Давай, Моррисон, без этих псевдодружеских пожеланий. Мы перевернули эту страничку, и, по-моему, к лучшему. Но ты словно специально изводишь меня, и поэтому помолчи.

— Прости… — в очередной раз извинилась Дэнни, отчего они оба рассмеялись.

В этот миг раздался звонок телефона Дэнни.

— Даниэль! — послышался в трубке взволнованный голос ее матери.

Что нисколько не смутило девушку, поскольку этот тон был для нее привычен. Мать все время была, что называется, «на взводе». Такую нервозность выдерживали только хорошо знавшие ее люди.

— Я тебя слушаю, мама, — намеренно тихо и неторопливо проговорила Дэнни.

— Как прошел вечер у Лейлы?

— Замечательно… Деканат высоко оценил результаты ее практики. Ты ведь знаешь, что она снова беременна?

Дэнни чувствовала, что Джим внимательно вслушивается.

— Малышка Элли подросла?

— Да, — рассмеялась Дэнни, почувствовав долгожданную расслабленность. — Весь вечер носилась по залу ресторана, никто не мог унять ее. Она сейчас вылитая Джейк…

— Я надеюсь, ты пригласила их погостить у нас, дочка? Пусть обязательно приезжают, когда родится ребенок. Мне не терпится почувствовать себя бабушкой.

— Я им передам, — процедила Дэнни, которая уже устала от постоянных причитаний матери, что ей «не терпится почувствовать себя бабушкой», словно близится конец света и ей уже никогда не придется подержать на коленях малыша.

— Когда ты вернешься, Даниэль? Мы не видели тебя уже два месяца!

— Не преувеличивай, мама. Всего полтора… Я приеду сразу, как только освобожусь…

— О чем ты говоришь, дочка? Ты уже нашла работу? — с недоверием поинтересовалась мама у Даниэль.

— Поиски тоже требуют времени и сил, мама, — недовольно проговорила Дэнни.

— И ты не можешь выбраться к родителям хотя бы на денек? — обиженным тоном вопрошала миссис Моррисон.

— Мама…

— Что мама?

— Почему я всегда должна все обосновывать или оправдываться? Если я говорю, что не могу, прими это как факт. А когда у меня появится возможность, я обязательно извещу тебя и приеду, — раздраженно выговорила матери Дэнни и тут же пожалела об этом, потому что отчетливо услышала прерывистые вздохи в трубке и почти слезные порицания:

— Разве можно так разговаривать с собственной матерью, Даниэль?

Дэнни закатила к небу глаза, чем немало позабавила Джима, он даже прыснул от удовольствия.

— Согласна… Нельзя, — драматично согласилась Дэнни. — Прости, что позволяю тебе забыть, как я сильно люблю тебя, мама. Но если ты хочешь, чтобы я оправдывалась перед тобой, то слушай: я ищу работу, устраиваюсь на новом месте, считаю не лишним наладить личную жизнь… Думаю, что только так ты когда-нибудь сможешь почувствовать себя бабушкой.

— И ты считаешь, что это оправдание, чтобы забыть о родителях? — посетовала миссис Моррисон капризным голосом. Благодаря высоким частотам этого голоса Джим слышал разговор от первого до последнего слова и искренне сочувствовал Дэнни.

В его семье не было принято устраивать друг другу подобные экзекуции.

Дэнни в отчаянии посмотрела на Джима, и тут ее осенила идея.

— Если я приеду через несколько дней со своим другом, тебя это устроит? — дерзко спросила она свою мать.

— С другом? — театрально захлебнулась та от изумления.

— Да, с другом, — подтвердила Дэнни, не сводя цепкого взгляда с Джима. — Помнишь Джима Хаскелла?

— Это тот высокий и красивый брюнет? Тот… безнадежно влюбленный в Лейлу Роббинс? — прокричала в трубку миссис Моррисон. — Вези его, конечно же! Мне всегда нравился этот парень, такой очаровательный и галантный, — заходясь от умиления, восклицала она.

— Будь уверена, мама, я передам ему все твои комплименты вместе с приглашением, — усмехнулась Дэнни, наблюдая, как Джим стремительно меняется в лице.

— Я хочу знать заранее, что из еды любит этот молодой человек, — деловито поинтересовалась женщина.

— Будем считать, что он любит мясо, кофе и пиво. Но чтобы не ошибиться, пусть еще будут фрукты, овощи и минералка, — насмешливо проговорила Даниэль, которой разговор стал казаться не просто затянутым, но и лишенным смысла.

— А рыбу? Джим ест рыбу?

— Кто не ест рыбу? Приедет, узнаешь… — утомленно промямлила Дэнни, рискуя вновь обидеть свою чувствительную мать.

— У тебя с ним роман? — громогласно огорошила ее в отместку миссис Моррисон.

— Как сказать… — неопределенно ответила Дэнни, остерегаясь смотреть в сторону Джима.

— Мне всегда казалось, что ты от него без ума, — с наслаждением добила миссис Моррисон.

— Возможно, я просто без ума, — смущенно проговорила Дэнни, мысленно проклиная телефонную связь.

— Не лукавь, дочка. Я помню, как ты всегда ехидно отзывалась о его чувствах к Лейле Роббинс…

— И после этих слов я должна рваться домой?! — поспешила она прервать поток материнской откровенности. — Все! Пока, мама. Позвоню позже. А то Джим не смотрит на дорогу, прислушиваясь к твоим афоризмам.

— Постой, дочка! Папа хотел поговорить с тобой. Даю ему трубку… Ты будешь разговаривать с Даниэль, Джордж?

Дэнни отключила телефон. Она решила воздержаться от каких-либо реплик по поводу состоявшегося в присутствии Джима разговора. Джим тоже хранил молчание. Чем дольше длилась тишина, тем сильнее нервничала Дэнни. В конце концов, девушка не выдержала и произнесла свою коронную фразу: