Сад нерастраченной нежности - [2]

— Я чувствую себя в долгу перед тобой, — с робкой надеждой произнесла девушка и затаила дыхание в ожидании, что он ей ответит.

Джим улыбнулся, словно прочитав ее мысли, и произнес:

— Я уверен, ты найдешь способ отблагодарить своего друга… Однажды. Когда он будет нуждаться в этом. Но мне бы не хотелось, чтобы ты чувствовала себя моей должницей…

— Ты прав… — поспешила подхватить Дэнни. — Ты прав, Джим. Как насчет… — она вдруг замялась и конфузливо продолжила: — Поужинать вместе?

Джим тяжело вздохнул, крепко обнял подругу и тоном глубокого сожаления произнес:

— Малышка Дэнни, ты же знаешь, что все мое семейство прибыло праздновать. Получение диплома! Они хотят разделить со мной эту радость. Я не могу разочаровывать своих родных. Давай как-нибудь в другой раз, девочка?

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Батарст, два года спустя

Джим еще не знал, как сможет смотреть на ее мужа, сознавая, что она никогда не будет принадлежать ему… девушка, которую он любил.

Лейла вышла замуж, родила дочь, успешно закончила обучение и вновь была беременна.

А Джим продолжал любить ее и не позволял себе оспаривать выбор Лейлы. Когда тремя годами раньше Джим впервые встретил Джейка Сазерленда, угрюмого, немногословного, скрытного ковбоя, он понял, что этот мужчина создан для нее и будет ей хорошим мужем.

Кто знал о любви Джима к Лейле, тот только удивлялся его жертвенности. Но любовь Джима не была омрачена ревностью. В тот момент он вообще не задумывался о том, что теряет дорогую для него женщину. Он лишь помог любимому человеку обрести счастье. А именно это Джим всегда считал высшим долгом любви.

Вот только апофеоз его самопожертвования разбился о высокую стену отчаяния. Джим вдруг почувствовал себя болезненно одиноким. И он пустился во все тяжкие. Зная, как легко ему завоевывать женщин, которые ему были безразличны, Джим перестал удерживать себя. Он одаривал их малыми крупицами своего легкомысленного сердца, а они… они преподносили ему себя целиком и чувствовали себя при этом бесконечно счастливыми. Но то были женщины на час, на вечер, на день… Однако находились и другие, которых хотелось привести домой и познакомить с родителями. Милые девочки видели в нем прежде всего заботливого старшего брата. Привязанностью и доверием этих девочек Джим действительно дорожил и не желал разочаровывать, а потому не позволял себе лишнего.

Уходя из дому, он ошарашил своих родных заявлением:

— Вернусь поздно… Мне нужно сделать сегодня что-то по-настоящему дельное.

Хаскелл пригласил одну девушку в Батарст, узнав, что та никогда не была в городе его счастливой университетской поры. Двадцатидвухлетняя Шана — так ее звали — несколько задержалась в периоде подростковой наивности, предпочитая легкие романы, глубокие отношения ее еще не интересовали. На том она с Джимом и сошлась.

— Очень жаль, Шана, что тебе не понравилось. Возможно, всему причиной то, что у тебя нет здесь знакомых? — предположил Джим, глядя на приунывшую Шану.

— Что мне до знакомых или незнакомых, когда ты весь вечер не отводишь от нее восторженных глаз! — процедила сквозь зубы его спутница.

— Это ее вечер, — нахмурившись, сухо произнес Джим. — Я говорил тебе, что Лейла — мой лучший друг. Я обязан поддержать ее. Это не просто — заканчивать учебу на два года позже своих сверстников. Ты же не собираешься ревновать меня к ней? Она ведь замужем!

— Я что-то не пойму, о ком ты говоришь. О той брюнетке? — Шана кивнула в сторону Даниэль Моррисон, которая так же, как и Джим Хаскелл, пришла поддержать свою подругу.

Джим с недоумением посмотрел на свою спутницу. Он и предположить не мог, что его безотчетные взгляды в сторону Дэнни столь очевидны для окружающих. Ведь все свое внимание он обращал на миниатюрную медноволосую красавицу Лейлу, с каким-то садистским сладострастием вызывая в своем сердце отголоски былого чувства.

Он лишь ухмыльнулся, так ничего и не ответив Шане.

Значит, он поглядывал на Даниэль Моррисон? Возможно. Во всяком случае, он рад отметить, что она прелестна и весела. И вообще Малышка Дэнни несколько изменилась и очевидно похорошела… Верно, этот новый период взросления ей необыкновенно шел. И всякий раз, взглянув на нее, Джим подмечал что-то новое, привлекательное, незнакомое. А ведь все десять лет, что они знакомы, он был уверен, будто знает Даниэль Моррисон наизусть и ничего нового в ней найти не способен.

Джим еще раз взглянул на Шану и позволил ей прочесть на своем лице выражение беспомощности и сожаления. Он чувствовал себя так, будто его поймали на месте преступления, и поэтому принял как заслуженное наказание сказанные девушкой слова:

— Никогда бы не подумала, что ты тоже на это способен. Ладно, я приметила недалеко отсюда один ночной клуб, загляну туда, а потом отправлюсь домой на такси… Обо мне не беспокойся.

Произнеся свою тираду с огромной долей разочарования, Шана покинула актовый зал. Джим знал, что негоже отпускать девушку вот так. Но что он мог ей сказать? Тем более он сам еще не знал, что происходит в его собственном сердце.

В ресторане, где родные Лейлы организовали празднование по поводу получения диплома, Джима посадили напротив Дэнни. Наверное, впервые в жизни Джим Хаскелл был по-настоящему смущен.