Сад лжи. Книга 1 - [60]

— Это долгая история…

Рэйчел заморгала, когда Кэй подняла жалюзи, — ворвавшийся в комнату резкий зимний свет полоснул по глазам.

— Пожалуйста, — взмолилась она, — не так высоко! Опусти чуть-чуть. Мне хочется еще немного посидеть в полутьме. Нет, нет, я не больна, не беспокойся. Просто слегка… беременна. Но погоди, Кэй, ты что, серьезно решила? Не может быть!

«Может», — тут же сказала она себе. Ведь когда речь касалась действительно важных вопросов, ее подруга всегда бывала серьезной. Рэйчел вспомнила как в Беллвю, в первое лето их знакомства — она проходила там практику как регистратор, — была объявлена забастовка сестер. Рэйчел пыталась тогда протиснуться сквозь заграждения пикетчиков, но тут ее схватила какая-то круглолицая кудрявая девица, заговорившая басом дровосека. Это и была Кэй. Она сумела убедить Рэйчел, что забастовка сестер вовсе не прихоть, так как если сестрам недоплачивают и персонала не хватает, то от этого главным образом страдают сами же пациенты. Девушка так заинтересовала ее, что Рэйчел пригласила ее для продолжения знакомства на чашечку кофе. С тех пор они и подружились.

Кэй плюхнулась на диван рядом с подругой.

— Уверяю тебя, что говорю серьезно. Как Ричард Никсон, когда он заявляет, что будет снова выставлять свою кандидатуру на президентских выборах.

— Боже! Прямо невозможно представить, что ты уйдешь из «Ленокс-Хилл». Просто так возьмешь — и уйдешь! Да еще отправишься во Вьетнам. Нет, это уж слишком!

— Знаю, — ответила Кэй с хрипловатым смешком, который, однако, не мог до конца скрыть ее внутреннего беспокойства. — Как сказала бы моя мамочка, это не такое место, куда следует соваться молодым леди, если они не хотят порвать нижнее белье. Но подумай сама, Рэйчел. Это же маленький шанс сделать хоть что-нибудь, а не сидеть и трепаться, как все ужасно.

— Мне почему-то трудно представить себе, как ты сидишь и треплешься, — улыбнулась Рэйчел.

— Не дай Бог, если моя мать узнает! Она тут же поедет в Вашингтон и поднимет на ноги весь конгресс, до Джонсона дойдет, чтобы мне помешать.

— О, Кэй! — пробормотала Рэйчел, кладя голову на плечо подруги и давая наконец волю слезам. — Ты просто сумасшедшая. Храбрая — да, но сумасшедшая. Не знаю, как я смогу без тебя пройти через то, что мне предстоит.

«Господи, вот бы и мне уехать. Подальше отсюда, от всего этого кошмара», — промелькнуло у нее в мозгу.

— Значит, ты ему уже сказала, да? — И Кэй, обняв Рэйчел, тоже всплакнула.

Та кивнула.

Вчера вечером, когда Кэй вернулась с работы, она уже спала — чувствовала себя смертельно усталой. Утром Кэй ушла раньше, чем Рэйчел заставила себя вылезти из-под одеяла.

— Он хочет, чтобы я сделала аборт.

— А ты?

— Нет, — закрыв лицо руками, Рэйчел на секунду умолкла: боль воспоминания снова накатила на нее. — Но все так чертовски сложно. Как я одна без Дэвида смогу с этим справиться? Отказаться от всего, чего я такой ценой добилась? Или нет, но тогда какой смысл иметь ребенка. Ведь я же его тогда и видеть не буду.

— А кто тебе сказал, что жизнь всегда справедлива? — пожата плечами Кэй.

— Как это ни покажется дико, но, даже понимая все трудности, я хочу, чтобы у меня был ребенок.

И пусть это выглядит глупо, я не могу смириться с мыслью, что его стали бы из меня выскребать. Я хочу увидеть его и хочу посмотреть, похож ли он на меня. Но самое главное, я уже чувствую, что он стал частью меня самой. Он изменил меня за это время, и я уже никогда не буду такой, как была. Скажи мне, Кэй, это, по-твоему, достаточно убедительные причины, чтобы его оставить?

Кэй встала, подошла к книжному шкафу и взяла лежавшую наверху пачку «Салема». Закурила, выпустила дым через нос.

— Кто тебе ответит? — усмехнулась Кэй. — Ты же своих родителей не выбирала. Или я своих. Уж какие есть. Возьми мою мать. Чистюля — каких мало. У нее на кухне можно хоть с пола есть. Пылесос для нее — самое милое дело. До Северного полюса готова его тянуть. И обратно. Но посидеть часок со мной или братьями за картами, черта с два. И все равно, эти завихрения не мешали ей нас любить, я это чувствовала. Я так понимаю: ребенок должен радоваться любым родителям, которые ему достались. — Кэй с удивлением посмотрела на сигарету, зажатую в пальцах, недоумевая, каким образом она там очутилась. Ее круглое открытое лицо казалось озадаченным. — Я же на прошлой неделе бросила курить. Шесть дней продержалась. Господи Иисусе! Может, мне, как мамочке, пора заняться пылесосом?

Рэйчел тут же подумала о Сильвии. «Не связано ли мое желание иметь ребенка каким-то образом с мамой. Все эти годы сколько раз ловила я печальный взгляд мамы, обращенный к пустой кроватке в детской. Теперь-то наконец она не будет больше пустой. Моего ребенка мы будем любить обе», — пронеслось у нее в голове.

Впрочем, розовое видение тут же исчезло. Она представила себе, как все было бы на самом деле. Каждый день она стала бы разрываться надвое. Бежать на работу, а о собственном ребенке узнавать от других. От няни или от мамы. И о его первой улыбке и о первых сделанных им шагах. А кончится все скорее всего тем, что между ней и ее ребенком возникнет дистанция, как между нею и ее матерью.