Сад Эпикура - [40]

— Да.

— И он не прислушался к твоему совету?

— Нет. Это был мой последний совет тирану, — сказал Эпикур, опираясь на плечо Метродора. — Совет нужно давать только тому, кто в нем нуждается.

— Кто же нуждается в советах философа? — спросил Метродор.

— Тот, кто ищет истину.

— Но как узнать, ищет ли человек истину или подтверждение своим заблуждениям?

— Этого, к сожалению, нельзя узнать, пока не выслушаешь его. Но одно точно: тираны не ищут истин..

— Ты это знал и раньше, Эпикур, но пошел к Антигону.

— Увы, — вздохнул Эпикур. — Но и ты меня поддержал в этом моем намерении, Метродор. Почему?

— Вступать в борьбу со злом — естественная потребность человека, Эпикур. Естественная и необходимая.

— Ты так думаешь, Метродор? — Эпикур остановился и взял Метродора за руку. — Я тоже в себе это ощущаю. И мой нынешний поступок, кажется, тому подтверждение. Но ведь я учил всю жизнь иному. Я говорил, что надо заботиться о покое души. И вдруг… Как же можно увязать одно с другим?

— Давай подумаем об этом вместе, — сказал Метродор.

— Да, — согласился Эпикур. — Боюсь, однако, что это будет новая философия. К ней, не без помощи Зенона, уходит от меня Колот…

Они шли долго по темным улицам и переулкам. Порою разговаривали, порою прислушивались к звукам ночи. За оградами домов слышны были голоса людей — час сна еще не наступил. Лаяли собаки за воротами, заслышав шаги идущих. Пахло дымом очагов — дымом сухих древесных веток, дымом подгорающего в котлах оливкового масла, горячими лепешками, чесноком. Пахло фиалками, которые буйно зацвели после дождя. Эпикур любил этот сладкий дурманящий запах, как и запах цветущих олив.

— Дома ли Колот? — спросил Эпикур, когда они подошли к усадьбе Маммарии.

— Я сам давно из дому, — ответил Метродор. — Когда я уходил, Колота не было дома. Не знаю, дома ли он теперь.

Рядом со сгоревшим домом Маммарии появилась лачуга, в которой поселилась сама Маммария. Возвратившиеся рабы жили в землянке. Каждый день они разбирали стены сгоревшего дома, складывали уцелевшие камни в аккуратные пирамиды, а раскрошившиеся от огня выносили за ворота, чтобы свезти потом на свалку.

— Зачем тебе новый дом? — спросил у Маммарии Эпикур. — Живи в моем. Ты уже старая. У тебя нет наследников…

— У каждого человека должен быть дом, — ответила она. — Чтобы в этот дом можно было позвать гостей. Первым я позову тебя, когда построю новый дом.

У Маммарии уцелели загородные имения — виноградники и поля. Они-то и давали ей средства для постройки нового дома.

Глава десятая

У Эпикура остались дома́, остался сад, но почти не осталось продуктов и денег — все ушло на поддержку тех, кто оказался во время чумы в его саду. Да и потом, когда все вернулись к своим владениям, приходилось многим помогать деньгами: у одних дома сгорели, у других были разграблены, у третьих разбежались рабы. Кормились главным образом тем, что появлялось в огороде Ликона: зеленой фасолью, огурцами, тыквами, капустой, луком. Урожай оливок еще не созрел, зелеными и кислыми были виноградные гроздья. Федрия посадила на яйца несколько наседок, которых спасла, спрятав от всех в дальнем глухом углу сада за прудом. Никий раздобыл мешок муки, помогая Маммарии раскапывать погреб, который оказался под развалинами ее дома.

Впрочем, все это мало тревожило Эпикура, ибо он знал: никто из них не умрет от голода, пока у него есть сад, пока у него есть многочисленные друзья, которые придут к нему на помощь, едва он их позовет.

У ворот кто-то стоял. В темноте не удавалось разглядеть его лица. И поэтому Метродор спросил еще издали:

— Кто здесь?

Человек не ответил, но пошел ему навстречу.

Метродор выступил вперед, заслонив собою Эпикура, и снова спросил:

— Кто ты?

— Я Медонт, — ответил человек, — Медонт из Эфеса. Я пришел к Эпикуру, чтобы побеседовать с ним, но привратник не открывает мне, говоря, что Эпикура нет дома.

— Меня действительно нет дома, — сказал Эпикур, выходя из-за Метродора. — Я перед тобой, Медонт из Эфеса. О чем ты хочешь со мной побеседовать?

— О том, как лучше устроить свою жизнь.

— Разве твоя жизнь плохо устроена?

Медонт не ответил.

— Этот человек, которого зовут Медонтом, один из тех, кто хотел поджечь наши дома и сад, — сказал Метродору Эпикур.

— Афан! — закричал Метродор, зовя привратника, чтобы схватить Медонта. — Афан!

— Не надо, — остановил его Эпикур. — Медонт пришел как мирный человек. Так ли, Медонт?

— Так, — ответил крупноголовый.

— И я побеседую с тобой. Но не теперь, потому что теперь уже ночь, и я устал от другой беседы. Приходи завтра.

Прибежал Афан.

— Что случилось? — спросил он, держа в руках факел.

— Ничего, — ответил Эпикур. — Завтра пропустишь этого человека ко мне. Запомни его.

Колот не вернулся ни ночью, ни утром. Метродор и Никанор, посланные Эпикуром на поиски Колота, возвратились с известием, что одни видели Колота на агоре, другие — в Акрополе, но самого Колота не нашли и не узнали, где он провел ночь.

— Об одном лишь беспокоюсь, — сказал, выслушав Метродора и Никанора, Эпикур, — чтобы наш Колот не попал в руки македонцев.

Это беспокойство Эпикура было обоснованным, ибо, по словам Метродора и Никанора, Колот пытался собрать вокруг себя на агоре людей и произнести перед ними речь и даже начал было уже говорить, но появившиеся македонцы из стражи Антигона помешали ему. По рассказу лавочника Афинодора, Колот начал свою речь со слов: «Панафинеи возвратят в Афины чуму». Потом его видели в Акрополе у портика Мнесикла