Сад чудовищ - [11]

– Им занимается Эйвери, – неопределенно ответил Маниелли. – Он в радиорубке, скоро выйдет к нам.

Низко над морем пролетел самолет. Шуман и Маниелли следили за ним, не говоря ни слова.

Молодой лейтенант до сих пор переживал из-за Хайнслера. Пол тоже переживал, но иначе: тех, с кем он вот-вот схлестнется, происшествие выставляло в другом, пугающем свете. Маниелли же нервничал, потому что самоубийство случилось у него на глазах. Подобное он увидел впервые, это сомнений не вызывало.

Все молокососы шумят и хорохорятся, у всех сильные руки и огромные кулачищи, но Пол делил их на две группы: одни любят драться, другие – нет. Уинс Маниелли относился ко второй группе. Он был просто хорошим парнем из района. Молодой лейтенант охотно ронял словечки вроде «киллер» и «убрать», показывая, что знает их, но от Пола он был так же далек, как хорошая девочка Марион, флиртовавшая с плохими парнями.

Впрочем, как однажды выразился криминальный туз Лаки Лучано, «флиртовать – это не трахаться».

Маниелли ждал от Пола каких-то слов о самоубийце Хайнслере. Мол, он заслужил смерть или давно свихнулся. Людей тянет говорить о погибших: они сами виноваты, или хотели умереть, или произошло неизбежное. Но смерти чужды порядок и логика, и киллеру сказать было нечего. Шуман и Маниелли стояли молча, и вскоре к ним подошел Эндрю Эйвери с толстой папкой и потрепанным кожаным портфелем. Эйвери огляделся по сторонам: в пределах слышимости не было никого.

– Несите стул.

Пол разыскал белый деревянный шезлонг, нести который куда проще было бы двумя руками, но он сделал это одной. Маниелли аж глаза вытаращил, когда Шуман вернулся с тяжелым шезлонгом и поставил его на палубу, даже не запыхавшись.

– Вот радиограмма, – зашептал лейтенант. – Коммандер велит не беспокоиться об этом Хайнслере. «Аллоччио Баччини» – маломощная рация ближнего действия, используется в поле, в авиации. Даже если сообщение дошло, его вряд ли приняли к сведению: в Германии стыдятся бунда. Впрочем, Гордон сказал, что решать тебе: хочешь выйти из игры – пожалуйста.

– Но карту с амнистией не предлагает?

– Не предлагает, – ответил Эйвери.

– Чем дальше, тем интереснее игра, – невесело рассмеялся киллер.

– Так ты с нами?

– Да, с вами, – сказал Шуман и кивнул на нижнюю палубу. – Куда труп денем?

– Его заберут моряки из консульства в Гамбурге. Они поднимутся на борт, после того как все сойдут на берег. – Эйвери подался вперед и зашептал: – Далее, Пол, план такой: корабль причаливает, ты высаживаешься, мы с Уинсом занимаемся Хайнслером. Потом едем в Амстердам. Ты остаешься с командой. В Гамбурге олимпийцев ждет небольшой прием, потом их поездом перевезут в Берлин. Вечером спортсменам устроят еще один прием, а ты отправишься прямиком в Олимпийскую деревню и затаишься. Завтра утром автобусом приедешь в Тиргартен, это центральный парк Берлина.

Эйвери протянул Полу портфель:

– На, возьмешь с собой.

– Что это?

– Часть твоей легенды. Пресс-карта, бумага, карандаши. Информация об Олимпиаде и о городе. Путеводитель по Олимпийской деревне. Статьи, газетные вырезки, спортивная статистика. Стандартный набор журналиста. Сейчас его изучать не обязательно.

Однако Пол открыл портфель и несколько минут внимательно просматривал содержимое. Эйвери клялся, что пресс-карта подлинная, и в остальном «наборе» ничего подозрительного Пол не обнаружил.

– Никому не доверяешь? – спросил Маниелли.

«Здорово было бы разок врезать молокососу, да посильнее», – подумал Пол и защелкнул портфель.

– А где второй мой паспорт, советский?

– Наш человек даст его тебе на месте, – ответил Эйвери. – У него есть специалист по европейским документам. Завтра не забудь взять портфель: по нему он тебя и узнает.

Эйвери развернул цветную карту Берлина и прочертил маршрут пальцем:

– Выходишь здесь, направляешься вот сюда, к кафе под названием «Бирхаус».

Пол буквально ел карту глазами.

– Возьмешь ее с собой, запоминать все не обязательно.

Шуман покачал головой, а Эйвери продолжил:

– Карта показывает и где ты был, и куда направляешься. Развернешь ее на улице, и все, ты в центре внимания. Если потеряешься, лучше спрашивай дорогу у прохожих. Так лишь один человек узнает, что ты приезжий, а не полгорода.

Эйвери поднял бровь, но подначить Пола не сумел даже Маниелли.

– Возле кафе есть проулок – Дрезденский, – сказал Эндрю.

– У проулка есть название?

– В Германии у проулков есть названия. По крайней мере, у отдельных. Этот проулок – короткий путь. Куда – не важно. В полдень сверни в него и остановись, будто заблудился. К тебе подойдет наш человек. Тот, о котором рассказывал сенатор. Его зовут Реджинальд Морган. Реджи.

– Опиши его.

– Невысокий, темноволосый, с усами. Он заведет с тобой разговор. На немецком. Ты спросишь: «На каком трамвае лучше доехать до Александерплац?» Он ответит: «На сто тридцать восьмом» – потом сделает паузу и поправит себя: «Нет, на двести пятьдесят четвертом удобнее». Ты поймешь, что это он, ведь таких трамвайных маршрутов в Берлине нет.

– Кажется, тебе смешно, – заметил Маниелли.

– Разговор из детектива «Сотрудник агентства „Континенталь“» Дэшила Хэммета.

– Это не шуточки!