Сад бабочек - [77]

– Она запаниковала. Сказала, что если вас нет, то она останется с…

– Блисс и Данелли?

– Точно. Я… не понимаю почему…

– Ей через многое пришлось пройти, – мягко произносит Инара. – Это ужасно. Кейли пробыла там совсем немного, но в эти несколько дней она была не одна. Мы втроем постоянно были рядом, и не только мы. Ей спокойнее с теми, кто знает, через что ей пришлось пройти. Скоро ей станет лучше, – она смотрит на синего дракона у себя в руках. – Это не значит, что она не рада вас видеть. Это не так. Она тосковала по вам. Но если сейчас оставить ее одну, это… вызовет у нее панику. Наберитесь терпения.

– Что они сделали с нашей девочкой?

– Она сама расскажет, когда сможет. Только наберитесь терпения, – повторяет Инара. – Знаю, у вас ко мне, должно быть, миллион вопросов. Но мне нужно проведать остальных, включая Кейли.

– Да-да, конечно, – отец девочки несколько раз кашляет. – Спасибо, что помогли ей.

Женщина встает и обнимает растерянную девушку. Инара бросает на Виктора обеспокоенный взгляд, но тот лишь усмехается. Поняв, что он не собирается ее выручать, она кривится. Потом мягко высвобождается из объятий и недовольно спрашивает:

– Сколько тут еще родителей?

– Если говорить о выживших девушках, то примерно половина. Некоторые еще в пути, – отвечает Рамирес, шагая с ними к лифту. – Остальных мы известим позже, когда станет точно известно, кто есть кто.

– Да, так лучше.

– Агент Рамирес! – раздается властный голос, вместе со стуком каблуков по кафелю.

Виктор издает тихий стон. Им почти удалось пройти незамеченными.

И все-таки они с коллегами разворачиваются навстречу женщине. Инара продолжает смотреть на табло лифта, отсчитывает этажи.

Сенатор Кингсли – женщина пятидесяти лет, с черными волосами. У нее мягкие черты лица, но при этом суровый взгляд. Она в больнице с прошлой ночи, но вид у нее по-прежнему довольно свежий. Красный костюм контрастирует с ее темной кожей, маленький значок с американским флагом почти сливается с цветом.

– Так это она и есть? – спрашивает сенатор, останавливаясь перед ними. – Девушка, которую вы прятали от меня?

– Мы допрашивали ее, а не прятали, – вежливо поправляет Виктор, кладет руку на плечо Инары и разворачивает ее – мягко, но настойчиво.

Инара окидывает женщину взглядом и заставляет себя улыбнуться: фальшь в ее улыбке настолько очевидна, что Виктору не по себе.

– Вы, должно быть, мама Равенны.

– Ее зовут Патрис, – с нажимом поправляет сенатор.

– Звали, – соглашается Инара. – И будут звать. Но сейчас она еще Равенна. Мы пока не освоились во внешнем мире.

– Какого черта это значит?

Улыбка исчезает с лица Инары. Она поглаживает большим пальцем своего дракона, а через мгновение выпрямляется и смотрит женщине прямо в глаза.

– Это значит, что ей пока сложно поверить в происходящее, и вам не стоит торопить события. Мы слишком много пережили за прошедшие два дня. Мы так долго жили в чьих-то жутких фантазиях, что теперь даже не знаем, кто мы в реальности. Со временем все встанет на свои места, но сейчас ваша реальность слишком… – она бросает взгляд на группу ассистентов, стоящих на почтительном расстоянии, – …слишком публична. Вот если б вы распустили свою свиту, возможно, ей было бы легче.

– Мы лишь пытаемся докопаться до истины.

– А в ФБР разве не этим занимаются?

Женщина смотрит на нее с изумлением.

– Она – моя дочь. Я не могу просто сидеть и смотреть…

– Как все остальные родители?

Виктор снова вздрагивает.

– Вы представляете закон, миссис Кингсли. Это значит, что иногда лучше не вмешиваться в работу других его представителей.

Эддисон отворачивается и снова вызывает лифт. Хановериан замечает, как трясутся у него плечи.

Но Инара еще не закончила.

– Иногда сложно оставаться одновременно и матерью, и политиком. Думаю, она будет рада увидеться с мамой. Но, учитывая, через что ей пришлось пройти и какие еще предстоят испытания, не уверена, что она обрадуется сенатору. А теперь, если позволите, мы проведаем Равенну и остальных.

Раздается мелодичный сигнал, и девушка входит в лифт, как только открываются двери. Рамирес и Эддисон входят следом. Виктор машет им рукой, чтобы они отправлялись. Сенатор хоть и лишилась дара речи, но это не будет длиться вечно.

Она быстро приходит в себя.

– Мне сообщили, что эта женщина, Лоррейн, замешана в том, что произошло с моей дочерью. Если появится малейшее подозрение, что эта девушка как-то причастна к этому, я клянусь, что задействую все свое влияние…

– Сенатор, давайте каждый будет заниматься своим делом. Если вы хотите узнать, что произошло с вашей дочерью, то предоставьте эту работу нам, – Виктор протягивает руку и касается ее локтя. – У меня есть дочь, она немного младше Патрис. Поверьте, мне и самому приходится нелегко. Эти девушки невероятно сильны, им пришлось пройти через ад, и я сделаю для них все, что в моих силах. Но вам лучше не вмешиваться.

– А вы бы смогли? – спрашивает она резким голосом.

– Надеюсь, мне не доведется это узнать.

– Если что-то пойдет не так – я вам не завидую.

Виктор смотрит ей вслед и нажимает кнопку вызова. Пока едет лифт, он наблюдает, как Кингсли возвращается к своей команде, раздает поручения и о чем-то спрашивает. Молодые ассистенты отвечают наперебой, их старшие коллеги ведут себя более сдержанно.