Сабля Чингизидов - [61]

— Тихо, — один из владельцев стволов приложил палец к губам. — Пушку давай сюда. — Рубец передал пистолет. — Молодец, теперь закрой дверь, сиди и не высовывайся.

Рубец медленно повернулся, залез обратно в машину и захлопнул дверцу.

В кабинете Розума собралась вся оперативная группа во главе со Старостиным. Всем было интересно посмотреть на трофеи. Ждали Суровцева.

— Я из-за тебя и твоих семейных дел, Розум, два совещания сегодня отменил, — пожаловался Суровцев, входя в кабинет.

— Ну, давай, именинник, разворачивай подарки, — подбодрил он Розума, усаживаясь поближе к сумке, возвышающейся на служебном столе подполковника.

Розум торжественно открыл молнию, извлек из сумки сверток и развернул мешковину. Мешковину он аккуратно свернул и положил в ящик стола.

— Черт его знает, может, тоже историческая ценность, — объяснил он свои действия присутствующим.

На столе лежали два боевых клинка. Розум аккуратно взял ближний к нему раритет и медленно вынул из ножен.

Это была шпага с прямым стальным однолезвийным клинком с одним широким долом. Ее рукоять была оклеена черной кожей и целиком обмотана сплетенной золотой проволокой. Восьмигранная головка рукояти была украшена в верхней части растительным орнаментом — резьбой по металлу. На пуговке сверкал один крупный алмаз и четырнадцать мелких вокруг него.

Гарда состояла из двойной овальной чашки, крестовины и дужки, верхний конец которой был скреплен с головкой. У места скрепления гарда имела два алмаза. Гарда, головка рукояти, пуговка, обе втулки были сделаны из золота или позолоченной бронзы. Кроме пуговки, скрепляющей эфес с хвостовиком клинка, алмазные украшения находились на втулке под головкой рукояти, на дужке и на краях передней чашки гарды. Два лавра, выложенные бриллиантами, сверкали на обеих гардовых чашках.

Розум положил шпагу эфесом к публике. Собравшиеся сгрудились вокруг стола, восхищенно рассматривая это произведение ювелирного искусства прошлого, так странно смотревшееся в скромном кабинете Розума.

— Да, умели предки вещи делать, ничего не скажешь, — поцокал языком Старостин.

— Приятно, когда работаешь не зря, — подтвердил майор Замятин.

— Ну, это, насколько я понимаю, наградное оружие, а теперь давай саблю показывай. Мы же вроде за саблей охотились? — поторопил Розума Суровцев.

Розум взял второй клинок и положил его рукоятью к зрителям. Это была сабля со средней кривизной клинка и слабовыраженной елманью — расширяющейся к концу клинка частью, предназначавшейся для усиления удара. Рукоять сабли была с замкнутой гардой, а тыльный ус перекрестия был выполнен в виде трилистника.

Сабля была украшена богатыми ножнами. Они были обтянуты черной кожей и окованы тремя узорными обоймицами из желтого металла. Центральная обоймица была двойная и декорирована лаврами, выложенными из изумрудов и алмазов. Поверхность обоймиц была покрыта чеканным орнаментом. Рукоять сабли была выполнена из позолоченной бронзы с поперечными желобками, по которым проложена витая золотая проволока.

Гарда, также из позолоченной бронзы, состояла из одной передней и трех ответвляющихся от нее боковых дужек. Выгнутые боковые дужки соединялись с узкой чашкой, также выполненной из золота или позолоченной бронзы. Фигурные дужки и чашка были украшены россыпью алмазов, а головка рукояти — двумя крупными изумрудами.

Розум взялся за рукоять и слегка вынул саблю из ножен. Солнце заиграло на алмазных россыпях дужек.

— Вот это сабля так сабля, — восхищенно выдохнул Суровцев. — Ну что, Розум, признаешь родовую реликвию?

— Признаю-признаю, — улыбнулся Алексей. — Родовая, каратаевская. Но на саблю Чингизидов не похожа.

— Нет? — вопросительно взглянул на Розума начальник.

— Нет. Вроде не она, — отрицательно мотнул головой Розум. — Во всяком случае, описанию Панина не соответствует.

— Ничего, она и без всяких Чингизидов на миллионы потянет. Царская вещь. — Суровцев провел рукой по сабельным ножнам. — Так что ты у нас, Розум, наследник миллионного состояния.

— Не я, — засмеялся подполковник, — это Ленка наследница.

— Ну что ж, господа офицеры, всех поздравляю, хорошо сработали. Полковник, — Суровцев обратился к Старостину, — надо найти способ поощрить личный состав.

— Найдем, Владислав Сергеевич, обязательно.

— Ну а этих красавиц я пока забираю. — Суровцев осторожно взял оружие со стола. — Отнесу в особый отдел Стригункову. Там их точно не сопрут. А ты, Алексей, — обратился он к Розуму, — закажи фотографа. Надо фотографии сделать и разослать экспертам. Посмотрим, что они скажут. И Панину пошли, не забудь. Фотографии получше сделай, не жмись, я оплачу. Кто там у нас официальный эксперт по антиквариату?

— Депутат Сазонов Андрей Степанович. Проходит по делу о похищении Эмилии фон Ройбах, — осторожно ответил Старостин.

— Тьфу ты, не в говно, так в депутата. Ну, найди там кого-нибудь поприличней. Если еще остались, — вздохнул Суровцев и с находками вышел из кабинета.

Во вторник экспонаты самаринской коллекции осматривал профессор искусствоведения Илья Филиппович Разуваев. Взглянув на стол, где лежали сабля и шпага, профессор сразу заявил Розуму: