Са, Иса и весь мир - [7]
Ма от неожиданности выронила глиняную плошку, а Ос вздрогнул и распрямился, став едва ли не на целый локоть выше. Затем старый мужчина с силой привлёк Лучика к себе. В полной тишине прошло какое-то время, прежде чем Иса смог взглянуть на Оса. И он увидел на глазах своего кормильца слёзы, которые тот поспешно стряхнул, мотнув головой.
Отныне Иса стал обращаться к Осу именно так. Но исключительно в тех случаях, когда они оставались вдвоём. Так уж повелось. Ос же стал называть его сыночком.
6
Ранним утром следующего дня, даже не позавтракав, Иса отправился к дому дяди Шэра, предусмотрительно прихватив с собой тачку. В неё он положил фисташки и четыре ашишимки, завёрнутые в тряпицу.
Увы, у дома на большом валуне никто не сидел. Да и округа пока была пуста. Но это оказалось мальчугану на руку, ибо у него имелась необычная задумка, подлежащая исполнению без свидетелей. Он взял орешки и аккуратно разложил их в траве близ камня, на котором любила сидеть Ма-Волнистые волосы.
Теперь всё было готово для представления. Однако Танцующая девочка и не собиралась выходить на улицу. Маленькому кавалеру пришлось ждать весьма долго. Лишь когда солнце поднялось довольно высоко над горизонтом, из дома дяди Шэра соизволила показаться Ма.
– Мир тебе! – сказала она.
– Мир! – чуть сердясь, ответил ей Иса. – Ты почему так долго не выходила?
– Я спала, – ответила девочка. – Вот, увидела тебя и сразу вышла. Даже не покушала.
– А у меня ашишимки! – обрадовался удаче поклонник
пришелицы из Далены.
С этими словами он усадил девочку на валун, а сам взял из тачки оладышки и принялся угощать ими прелестницу. Для себя Иса взял только одну ашишимку, но ему было так приятно кормить девочку, что он забыл про голод.
– Кушай-кушай, – говорил он, подавая ей одну оладышку за другой.
– Вкусно! – проговорила Ма, надкусывая третью ашишимку, и вдруг застыла, точно громом поражённая, глядя под ноги с приоткрытым ртом.
– Ты чего? – с невинным видом осведомился мальчик.
– Вон, глянь! – указала девочка пальчиком вниз. – Это что? Фисташки, что ли?
Она передала Исе недоеденную оладышку, сползла на траву и стала разглядывать и собирать орешки.
– Да, фисташки! И здесь…, – бормотала она. – И здесь…Ой, да их много!
– Ах, вот ты о чём, – с деланным равнодушием произнёс Иса. – Конечно это фисташки. Пока ты спала, я попросил Всевышнего, чтобы он подарил нам дождь из орешков. И вот, видишь, Господь снизошёл до нас.
– Да-а-а?! Дождь из орешков? Хм… – на краткий момент, но попалась в ловушку Ма.
И даже посмотрела на небо. Но потом она всё же сообразила, что это милая шалость её почитателя. Тогда девочка упала в траву и стала смеяться вместе с ним и над забавной выдумкой, и над собственной наивностью, и над комичной ситуацией, в которую попала…
– Ой! – хохотала она. – Я всё поняла!
– Что? Что ты поняла? – спрашивал её Лучик.
– Ой! Я поняла, что ты меня…что ты меня…что ты меня соб…соб…соблазняешь! – кое-как сквозь смех проговорила Ма.
Затем Иса катал Ма, а когда уставал, то присаживался прямо к ней на край кузова, и по её просьбе рассказывал стародавние сказки, а также случаи из своей жизни.
– Однажды, – повествовал мальчик, – мы с Осом ходили на рыбалку. Поймали только одну рыбку. Мама её пожарила. Всем понемножку досталось. Мама с Осом покушали и сели на солнышке возле пещеры. Я же сперва дочитал один свиток, а потом тоже решил покушать. Достал из своей ниши плошку с рыбой. А киска рядом крутится, прямо в плошку лезет. Я ей и говорю: «Имей совесть! Тебе мама с Осом уже давали, а я ещё и попробовать не успел. Вот останется немножко и я тебе дам». Тут вдруг Муре стало плохо: она зачихала, стала кашлять, захрипела и упала. Я испугался, выбежал на улицу и кричу: «Кошке плохо!» Мы с Осом и мамой вбежали в пещеру, глядим, а Мура доедает мою долю. Увидела нас, опять захрипела и упала с закрытыми глазами. А немного погодя приоткрыла глаза и глядит, что мы делать будем. Хитрюга!
Ма долго смеялась, а успокоившись, попросила: «Ещё!»
– Ты сама-то, как Мура, – сказал Иса.
– Ага, – согласилась девочка. – Ещё расскажи.
– Ну, ладно, слушай, – довольно проговорил мальчик. – Однажды я проснулся раным-рано от какого-то шума. Мама тоже не спит. Вижу, шум от того, что у нас ночует какой-то толстый дяденька, да ещё и храпит. Мама объяснила, что Ос с этим дяденькой поздно пришли с работы из Каны. Это день пути от Арета…
– Да знаю, знаю, – перебила его девочка. – Кана – на пути в Далену.
– Так вот, – продолжил Лучик, – не спится нам…Мы сели на валун возле дома. Сидим, тихонечко разговариваем. Вдруг в пещере кто-то как заорёт! Будто зарезанный! Мама даже подпрыгнула, а я с камня свалился…Мы – скорей туда. А там толстый дяденька сидит на ложе и орёт. Возле него стоит Ос, а за ним – Дося.
– А… – та, что ваша коза?
– Да. Так вот, когда дядя проорался, то объяснил, что ему снилось, будто его красивая женщина целует. Но он же чувствует, что в него что-то взаправду тычется. Открыл глаза: перед ним морда страшная. Рогатая да бородатая. Да глаза на него пучит. Да говорит не по-человечески. Он уж решил, что в ад попал. А дело-то в том, что даже Досе надоел его храп. Она выскочила из загородки, и давай его лизать и бебекать. Тут-то он и заорал…
Представьте, что вы попали в племя дикарей и вам суждено остаток своих дней провести в этом окружении. При условии, что вас не съедят за какой-либо проступок… Меж тем, совершить опрометчивый поступок немудрено, ибо варварские нравы вам неведомы. Но, если жажда жизни не покинула вас, придётся выживать. С героем произведения Загорцевым произошла история прямо противоположного порядка: в силу обстоятельств он попал в высокоразвитое общество, где не только ощущает себя дикарём, но и, в известной степени, является таковым.
Человек покорил водную стихию уже много тысячелетий назад. В легендах и сказаниях всех народов плавательные средства оставили свой «мокрый» след. Великий Гомер в «Илиаде» и «Одиссее» пишет о кораблях и мореплавателях. И это уже не речные лодки, а морские корабли! Древнегреческий герой Ясон отправляется за золотым руном на легендарном «Арго». В мрачном царстве Аида, на лодке обтянутой кожей, перевозит через ледяные воды Стикса души умерших старец Харон… В задачу этой увлекательной книги не входит изложение всей истории кораблестроения.
Слово «викинг» вероятнее всего произошло от древнескандинавского глагола «vikja», что означает «поворачивать», «покидать», «отклоняться». Таким образом, викинги – это люди, порвавшие с привычным жизненным укладом. Это изгои, покинувшие родину и отправившиеся в морской поход, чтобы добыть средства к существованию. История изгоев, покинувших родные фьорды, чтобы жечь, убивать, захватывать богатейшие города Европы полна жестокости, предательств, вероломных убийств, но есть в ней место и мрачному величию, отчаянному северному мужеству и любви.
Профессор истории Огаст Крей собрал и обобщил рассказы и свидетельства участников Первого крестового похода (1096–1099 гг.) от речи папы римского Урбана II на Клермонском соборе до взятия Иерусалима в единое увлекательное повествование. В книге представлены обширные фрагменты из «Деяний франков», «Иерусалимской истории» Фульхерия Шартрского, хроники Раймунда Ажильского, «Алексиады» Анны Комнин, посланий и писем времен похода. Все эти свидетельства, написанные служителями церкви, рыцарями-крестоносцами, владетельными князьями и герцогами, воссоздают дух эпохи и знакомят читателя с историей завоевания Иерусалима, обретения особо почитаемых реликвий, а также легендами и преданиями Святой земли.
Биологическое оружие пытались применять еще в древнем Риме, когда при осаде городов за крепостные стены перебрасывались трупы умерших от чумы, чтобы вызвать эпидемию среди защитников. Аналогичным образом поступали в средневековой Европе. В середине 1920-х, впервые в мире, группа советских бактериологов приступило к созданию биологического оружия. Поздним летом 1942 года оно впервые было применено под Сталинградом. Вторая попытка была в 1943 году в Крыму. Впрочем, Сталин так и не решился на его масштабное использование.
Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.
Ирландский рыцарь Кормак Фицджеффри вернулся в государства крестоносцев на Святой Земле и узнал, что его брат по оружию предательски убит. Месть — вот всё, что осталось кельту: виновный в смерти его друга умрет, будь он даже византийским императором.