С - значит сыщик - [30]

— Ли говорил, что у вас пропал интерес к работе.

— Интерес не пропал, мне просто скучно. Я этим занимался десять лет, и теперь пришло время двигаться дальше.

— К чему?

Пиво было очень холодным и составляло хороший контраст пламенной салсе, от которой у меня потекло из носа. Я исподтишка промокала его бумажной салфеткой.

— Пока не знаю, — ответил он. — Я с самого начала оказался в этом бизнесе случайно. Начал со сбора материалов для одного парня, который в конце концов взял меня в свое агенство. Рэй не любил работать в поле — слишком неприятно на его вкус, так что он занимался бумагами, а я имел дело со всякими недоносками. Он был действительно мозговитый парень, все было здесь, — он постучал себя по виску.

— Вы используете прошедшее время. Что с ним случилось?

— Он умер от сердечного приступа десять месяцев назад. Он бегал, качался, поднимал тяжести. Когда он женился, бросил пить, курить, принимать наркотики и не спать ночами.

Купил дом, завел ребенка, был счастлив, как свинья, поедающая дерьмо, а потом умер. Сорок шесть. Месяц назад его жена стала намекать, что ожидает, чтобы я заполнил вакуум. Нет уж, спасибо. Я попросил ее меня уволить.

— Вы жили в Калифорнии?

Он махнул рукой.

— Я жил везде. Я родился в фургоне, в окрестностях Детройта. Моя мать рожала, а папаша не захотел остановиться. Где меня только не таскали, когда я был ребенком. Отец работал на буровых, так что мы провели много времени в Лос-Анджелесе… это было в конце сороковых-начале пятидесятых, когда был большой бум. Техас, Оклахома. Это была опасная работа, но деньги хорошие. Папаша был скандалист и задира, всегда защищал меня, хотя я и сам мог о себе позаботиться. Он был из таких парней, которые могут затеять драку в баре и разнести все на кусочки, просто из любви к искусству. Если у него была размолвка с боссом или просто что-то не нравилось, мы собирались и ехали дальше.

— Как же вы ходили в школу?

— Я бы не ходил, если б мог. Я ненавидел школу. Не понимал, какой от нее прок. По мне, это выглядело подготовкой к тому, что я все равно не захочу делать. Я не собирался торговать зерном, так зачем мне знать сколько бушелей в пеке? Кого это волнует? Два поезда выезжают из разных городов со скоростью сто километров в час? Я не мог сидеть спокойно ради такой ерунды. Теперь таких детей называют гиперактивными. Все законы и правила только ради этого. Я не мог такого переносить. Я так и не закончил школу. В конце концов, сдал экстерном, написал тест, даже не заглядывая в книги. Система не предназначена для временных жителей. Мне нравилась физкультура, работа по дереву, автомеханика… такие вещи. Но ничего академического. Не имеет смысла, если только не начинать с самого начала и не продолжать до конца. Я всегда появлялся в середине и должен был уезжать до окончания. История моей жизни.

Прибыл обед. Мы замолчали, изучая еду и пытаясь угадать, что это такое. Рис и пюре из бобов, что-то свернутое, с вытекающим сыром. Я узнала тамале, лепешку из кукурузной муки, приготовленную на пару, потому что она была завернута в кукурузный лист. Это была настоящая еда — без петрушки и без дольки апельсина для красоты. Моя тарелка была такой горячей, что ею можно было бы гладить белье. Из кухни появился повар, застенчиво неся стопку дымящихся лепешек, завернутых в полотенце.

После больничной еды мои вкусовые пупырышки жаждали острых ощущений. Я набросилась на еду, останавливаясь только для того, чтобы высосать очередное холодное пиво. Все было превосходным, вкус, который заставляет тебя застонать от удовольствия.

Я достигла финишной линии немного раньше Дица и вытерла рот бумажной салфеткой.

— А как насчет вашей матери? Где она была все это время?

Он пожал плечами, с полным ртом, ожидая момента, когда сможет говорить.

— Она была там. И бабушка тоже. Мы вчетвером путешествовали в стареньком фургоне, с коробкой передач сзади. Всему, что я знаю, меня научили мама и бабушка в движущейся машине. География, геология. Мы покупали старые учебники и работали с ними. Они обычно пили пиво и шутили, хохотали, как сумасшедшие. Мне это нравилось, и учиться было весело. В класной комнате я мог зачахнуть от тишины.

Я улыбнулась.

— Вы, наверное, были таким мальчишкой, которых я боялась в школе. Мальчики меня озадачивали. Я никогда не понимала, откуда они такие берутся. Когда я училась в пятом классе, мы каждую пятницу устраивали спектакли. Придумывали на ходу и репетировали в гардеробной. Девочкам всегда нравились истории, полные трагедий и самопожертвования.

Мальчики дрались на мечах и шпагах и издавали ртом всякие звуки. Они шатались, опирались о стену и падали мертвыми. Я не могла понять, почему это доставляло им удовольствие. Мне не очень нравилось, что делали девочки, но у них, по крайней мере, людей не протыкали воображаемыми рапирами.

Он улыбнулся.

— Вы выросли в Санта-Терезе?

— Я прожила там всю жизнь.

Он покачал головой в притворном восхищении.

— Я даже не могу перечислить все места, где был.

— Вы служили в армии?

— Не довелось, Бог миловал. Я был слишком молод для Кореи и слишком стар для Вьетнама.

В любом случае, не уверен, что прошел бы медкомиссию. У меня в детстве был ревматизм…