С - значит сыщик - [12]

Она немного подумала, сморщив лицо.

— Я никогда особенно не обращала внимания, поэтому не могу сказать. Она приходит сюда, когда ей нужно в город. Никто не отказывается подвезти, здесь тебя всегда подбросят, если машина сломалась или еще что. Хотя, она со странностями.

— Какими?

— Ну, знаете, она разговаривает сама с собой. Такие люди что-то бормочут, жестикулируют, как будто спорят с кем-то. Эдди пару раз возил ее в Браули и говорил, что тогда она была в порядке. Плохо пахла, но не заговаривалась, была в своем уме.

— Вы не видели ее в последнее время?

— Нет, но она, возможно, где-то здесь. Я была занята с ребенком. Вы можете спросить кого-нибудь еще. Я сама никогда с ней не разговаривала.

— Как насчет Эдди? Когда он вернется?

— Не раньше пяти. Если хотите проверить ее трейлер, поезжайте по этой дороге метров четыреста, увидите ржавый «шевроле». Это называется улица Ржавого Шевроле. Поверните направо и поезжайте, пока не увидите слева бетонные штуки. Они похожи на букву U. Не знаю, что это такое, но ее трейлер — на соседнем участке. Только стучите погромче. Эдди говорил, что она плохо слышит.

— Спасибо. Я так и сделаю.

— Если вы ее не найдете, можете вернуться и подождать Эдди. Он может знать больше.

Я посмотрела на часы. Было всего 12.25.

— Может быть, вернусь. Большое спасибо за помощь.

4

Трейлер на улице Ржавого Шевроле являл собой печальное зрелище, мало напоминающее фотографию, на которой был изображен старый, но крепкий на вид, передвижной дом, выкрашенный голубой краской и стоящий на четырех прочных колесах. По фотографии я оценивала, что ему должно было быть лет тридцать, построенный в те годы, когда он мог быть прицеплен к какому-нибудь «бьюику» и перемещаться на расстояние в полстраны.

Теперь на стене распыляемой краской были написаны слова, употребление которых моя тетка заставляла меня свести к минимуму. Некоторые жалюзи на окнах были сломаны, а дверь болталась на одной петле. Подъехав ближе, я заметила персону неопределенного пола, лет двенадцати, сидевшую на пороге, в рваных шортах, с дредами на голове, ковырявшую в носу и изучавшую его содержимое. Я проехала мимо, развернулась и подъехала к трейлеру.

Когда я вышла из машины, на пороге никого не было. Я постучала по дверной раме.

— Эй, тут есть кто-нибудь?

Ответа не было. Я заглянула внутрь. Внутри было пусто, по крайней мере, в той части, которую я могла видеть. Помещение, которое, наверное, никогда не убирали, теперь было замусорено. Пустые бутылки и банки лежали горкой там, где должен был быть стол. Пыль толстым слоем покрывала все поверхности. Банкетка справа выглядела так, будто ее рубили на дрова. Дверцы с кухонных шкафчиков были сняты, шкафчики пусты. Маленькая газовая плитка на бутане выглядела так, будто ей не пользовались много месяцев.

Я прошла налево, по коридорчику, который привел к маленькой спальне. Дверь справа открывалась в ванную, которая состояла из неработающего химического туалета, дыры в стене, где когда-то была раковина, и трубы, торчавшей над поддоном для душа, заполненном тряпками.

В спальне находились голые матрасы и два спальных мешка, соединенных вместе и лежавших кучкой. Кто-то здесь жил, и я не думала, что это была мама Айрин Герш.

Я выглянула в окошко, но все, что я увидела, это темно-желтая пустыня, с невысокими горами километрах в двадцати. Расстояния здесь обманчивы, потому что глазу не за что зацепиться.

Я вышла и обошла трейлер кругом. За углом стояло ведро с пластиковым пакетом, служащее самодельной уборной. Там было несколько таких пакетов, завязанных сверху и сложенных в кучу, фабрика для производства черных мух.

Через дорогу, на бетонной плите, стоял мобильный дом. Кроме того, там был грузовик с палаткой в кузове. Плита потрескалась, в щелях росла трава. Снаружи стоял гриль, и запах древесного угля доносился ко мне через дорогу. Возле гриля стоял складной стол, окруженный разнокалиберными стульями.

Когда я перешла через дорогу, из трейлера вышла женщина с подносом, на котором стояла накрытая фольгой тарелка, специи и приборы. Ей было за сорок, худощавая, с длинным обветренным лицом. Никакой косметики, коротко подстриженные седеющие волосы. На ней были джинсы и фланелевая рубашка, вылинявшие до бледно-серого цвета. Она занималась своим делом, игнорируя мое приближение.

Я смотрела, как она положила на гриль пять жирных котлет для гамбургеров. Подошла к столу и начала раскладывать вилки и бумажные тарелки.

— Извините, — сказала я. — Вы знаете женщину, которая живет вон там?

— Вы ее родственница?

— Я — друг семьи.

— Наконец-то кто-то заинтересовался, — сказала она с раздражением. — То, что там происходит, это просто позорище.

— Что там происходит?

— Молодежь туда въехала. Вы видите, они загадили все вокруг. Шумные вечеринки, скандалы, драки. Мы здесь не суем нос в чужие дела, но всему есть предел.

— А как же Агнес? Что случилось с ней? Конечно, она там уже не живет.

Женщина повернула голову в сторону трейлера.

— Маркус? Выйди, пожалуйста. Тут женщина спрашивает про Старую Мамашу.

Дверь открылась, и показался мужчина. Среднего роста, стройный, с кожей теплого оттенка, намекающего на средиземноморское происхождение. Темные волосы зачесаны назад, нос короткий и прямой, губы очень полные. Темные глаза окаймлены черными ресницами.