С жизнью наедине - [22]
Клайд и Тед занимались жаровней, которая выглядела так, будто ее смастерили из старых бочек из-под мазута. Неподалеку Чокнутый Эрл отхлебывал что-то из глиняного кувшина. Две младшие девочки из школы, Марти и Агнес, согнувшись, собирали у воды ракушки вместе с Малышкой.
Мама спустилась на пляж. В руках у нее был судок с кукурузным хлебом. Следом шел папа с бутылкой виски.
Высокий широкоплечий мужчина отложил гитару и встал. Одет он был, как большинство здешних мужчин, во фланелевую рубашку, линялые джинсы и резиновые сапоги, но все равно выделялся. Казалось, он создан для этой суровой земли: может целый день бежать без остановки, срубить любое дерево и играючи перебраться по бревну через бурную реку. Даже Лени он показался красивым — для такого-то старика.
— Том Уокер, — представился мужчина. — Рад вас видеть.
— Эрнт Олбрайт.
Том пожал папе руку.
— А это Кора, моя жена.
Мама улыбнулась Тому, пожала ему руку и оглянулась:
— А это наша дочь, Лени. Ей тринадцать.
— Привет, Лени, — сказал Том. — Мой сын Мэтью говорил о тебе.
— Ой, правда? — обрадовалась Лени. (Ну чего ты лыбишься как дура.)
К Тому подошла Женева Уокер.
— Привет, Кора. Вижу, с мужем моим вы уже познакомились.
— Бывшим. — Том Уокер обнял Женеву. — Я на нее не надышусь, но жить с ней не могу.
— И без меня тоже, — усмехнулась Женева. — А мой нынешний вон там. Кэлхун Мэлви. Он меня любит куда меньше, чем Том, зато мы отлично ладим. И еще он не храпит. — Она игриво ткнула мистера Уокера в бок локтем.
— Я слышал, вы не очень-то подготовлены к здешней жизни, — сказал мистер Уокер папе. — Вам придется быстро всему научиться. Не стесняйтесь просить о помощи. Я всегда рад. Если вам что-нибудь понадобится, только скажите.
Папа поблагодарил, и Лени насторожилась. В папином голосе прозвучало раздражение, словно его оскорбили. Мама тоже это заметила и бросила на мужа встревоженный взгляд.
Пошатываясь, подошел Чокнутый Эрл в футболке с надписью «Я так долго рыбачил, что совсем зарыбался». Пьяно ухмыльнулся и, покачиваясь из стороны в сторону, пробормотал:
— Что, Большой Том, помощь Эрнту предлагаешь? Ну надо же, как благородно. Ни дать ни взять король Иоанн[27] снизошел до бедных своих рабов. Пусть тебе помогает твой дружок губернатор.
— Господи, Эрл, ну сколько можно, — покачала головой Женева. — Пошли лучше споем что-нибудь. Эрнт, вы умеете на чем-нибудь играть?
— На гитаре, — ответил папа. — Но я продал…
— Вот и отлично! — перебила Женева, схватила папу за руку и потащила прочь от Чокнутого Эрла, к Марджи-шире-баржи и собравшемуся на берегу импровизированному ансамблю.
Женева протянула папе гитару, на которой прежде играл мистер Уокер. Чокнутый Эрл, спотыкаясь, отошел к костру и снова взялся за глиняный кувшин.
Интересно, думала Лени, знает ли мама, как она привлекательна, когда вот так стоит на берегу в обтягивающих джинсах и ее светлые волосы треплет легкий ветерок? Она была совершенна, как точно пропетая нота, и красива, как орхидея, какой-то нездешней красотой.
Ага. Все она прекрасно понимала. И мистер Уокер тоже понимал.
— Что будете пить? — спросил он маму. — Может, пива?
— Пива? С удовольствием, Том, спасибо, — ответила мама, и мистер Уокер повел ее к столику с едой и ведерку, в котором охлаждались банки с пивом «Рейнир».
Рядом с мистером Уокером мама не шла, а плыла, покачивая бедрами под музыку. Она легонько дотронулась до руки Тома, он посмотрел на нее и улыбнулся.
— Лени!
Она услышала, как ее окликнули по имени, и обернулась.
Мэтью махал ей с утеса.
Лени поднялась к нему; Мэтью дожидался ее с двумя банками пива в руках.
— Пробовала когда-нибудь пиво? — спросил он.
Лени покачала головой.
— Вот и я нет. Пошли. — Он двинулся налево, в заросли, по осклизлой извилистой тропинке, которая вела вниз, мимо валунов.
Мэтью вывел Лени на заросшую лишайником полянку. Сквозь прогалину в черных елях было видно, как взрослые веселятся на берегу. До них было от силы футов пятнадцать, но казалось, что это другая планета. Взрослые хохотали, болтали, играли и пели. Малышня искала в гальке ракушки. Аксель в сторонке метал нож в гнилое бревно.
Мэтью уселся, вытянул ноги и откинулся на бревно. Лени опустилась рядом с ним, но так, чтобы не касаться Мэтью.
Он с треском открыл пиво и протянул Лени. Она сморщила нос, отхлебнула глоток. Пиво щипало горло. Омерзительный вкус.
— Гадость, — скривился Мэтью, и Лени засмеялась. Еще три глотка — и она тоже откинулась на бревно. С берега долетал прохладный ветерок, принося с собой соленый запах моря и дразнящий аромат жареного мяса. Взрослые толклись и гомонили совсем рядом, за деревьями.
Мэтью и Лени спокойно молчали, и Лени это удивляло. Обычно рядом с теми, с кем хотела подружиться, она ужасно нервничала.
Веселье на берегу было в самом разгаре. Взрослые передавали друг другу стеклянную банку. Мама танцевала, покачивая бедрами и потряхивая волосами. Она походила на лесную фею и точно светилась изнутри, танцуя для дюжего лесного народца, отупевшего от выпивки.
От пива Лени поплыла, ее охватила такая легкость, будто в животе пузырился воздух.
