С видом на Париж, или Попытка детектива - [40]

Я исписала в блокноте три листа, перевернула страницу. За одну минуту Галка себя «в порядок» никогда не приводит, надо подновить макияж, иногда и причесаться заново. Но вряд ли она будет заниматься этим в мужском туалете. Потом мы опять закурили. Спустя малое время мы обнаружили, что сигареты докурены. Галки не было.

— Мне это не нравится, — сказала Алиса. — Надо пойти узнать, что с ней.

— В мужской туалет?

— Если ее туда пустили, значит, и нас пустят.

Мы решительно направились к общественной двери. Нас встретил мрачного вида, возрастом за семьдесят, служитель. Алиса стала объяснять по-английски, мол, сюда зашла подруга, а ее почему-то нет.

Текста служитель не воспринял, пришлось объяснять ситуацию по-французски. Трудно построить фразу из трех слов и десятка междометий, но здесь подоспел знаток как английского, так и французского. Он был джентльмен и, сделав вид, что забыл, зачем пришел, стал бодро переводить Алисины тирады на французский язык.

Служитель показал белоснежные, идеальной формы зубы и сообщил, что да, была одна очень милая дама. Он сам позвал ее сюда, потому что мужчин мало и заработка никакого. Даму он пожалел, мыслимое ли дело — переждать эту огромную очередь в женский туалет?

— Так где же наша подруга?

Служитель пожал плечами и направился вглубь туалета, мы нерешительно последовали за ним. Все-таки неловко в таком мужском месте. В помещении царил благородный полумрак, пахло лавандой. Чисто и пусто.

— Может, у вас есть другой выход?

Джентльмен с готовностью перевел. Служитель истово завертел головой: нет здесь второго выхода.

Туалет представлял из себя букву «Г». Галку мы нашли в дальнем углу у зеркала. Она сидела привалившись к стене, склонив голову на плечо, лицо белое, как зубной порошок, глаза закрыты. У ног валялась ее раскрытая сумка, а также содержимое сумки: косметика, сигареты, зажигалка, страховой полис… Не буду перечислять всего, не до этого.

— Господи, это что еще такое? — заголосила я.

Алиса бросилась к Галке, попыталась ее поднять — безуспешно.

— Полицию надо, — строго сказал джентльмен.

— Не надо никакой полиции, — прикрикнула я, Алиса перевела.

Джентльмен пожал плечами и отошел, очевидно, он принял Галку за наркоманку, а нас — за ее пособников. Но вообще-то совершенно не важно, за кого он нас принял. Важно, что служитель не растерялся, хоть и был напуган до смерти. Он бросился к шкафчику на стене, достал оттуда какую-то пахучую жидкость, может быть, нашатырь, и поднес флакон к Галкиному носу. Галка поморщилась, потом, словно против воли, открыла глаза и сказала внятно:

— Домой хочу.

— Галчонок, что с тобой? Тебе плохо стало? Как это произошло?

Не отвечая нам и словно вообще нас не видя, Галка подняла руку к затылку и застонала.

— Тебе плохо?

— Что ты ее спрашиваешь, как в американском кино, — обозлилась Алиса, и я поняла, что она имеет в виду. Киногерой потерял руки, ноги, память, глаза, зубы, семью, а партнер у него спрашивает: «Джон, с тобой все в порядке?»

Мы запихнули в Галкину сумочку разбросанные по полу вещи, подняли ее на ноги и, поддерживая с двух сторон, повлекли к машине. Галка попросту висела на нас, еле-еле перебирая ногами.

В машине разговор возобновился.

— Галчонок, что с тобой случилось?

— Я упала.

— Понятное дело — упала. Но с чего ты вдруг упала?

— Наверное, мне стало плохо. Наверное, я ушиблась головой.

— А что ты перед этим делала?

— Пудрилась. Одну пудру нанесла — компактную, темную, а до второй, светлой, дело не дошло. Упала и ушиблась.

Наши с Алисой взгляды встретились в смотровом стекле. С одной стороны, хорошо, что Галка заговорила про пудру, значит, жить будет, но, с другой стороны… В туалете была абсолютно гладкая стена, ни угла, ни крюка, ни выступа, как можно шандарахнуться об эту стену, чтобы потерять сознание? И еще разбросанные вещи. Если ты, положим, падаешь и при этом сбиваешь стоящую на полке сумку, то все вещи из нее никак не вывалятся. Для этого сумку надо трясти с силой. Кто-то ее и потряс. Происшествие в туалете каким-то образом было похоже на погром в доме, только там искали на столах и полках, а здесь — в Галкиной сумке. Ладно, со временем разберемся.

Дома мы уложили Галку в кровать. Она по-прежнему ничего не помнила и твердила, что упала и ушиблась. В отличие от нас, случившееся ничуть ее не удивляло, хотя подобного с ней никогда не происходило.

— Ладно, кис, не думай ни о чем. Судя по всему, у тебя сотрясение мозга. Легкое, — Алиса подняла палец, — иначе тебя бы тошнило.

— Меня и тошнит.

— Вот и хорошо. Все симптомы налицо. Завтра пойдем к врачу. А теперь выпей снотворное, — Алиса оглянулась на меня. — И ты выпей снотворное. Надо наконец выспаться. И не будем себя пугать. Завтра мы остаемся дома. У нас день отдыха, отдыхаем, поговорим.

А о чем говорить-то? Все это просто возмутительно! Если судьба тебе дарит Париж, то она ответственна за твое пребывание в этом городе. В Галкином случае судьба вела себя кое-как.

18

Страховой полис — нашу визитную карточку за границей — мы оформили в Москве. Он стоит что-то около восьмидесяти тысяч. На какую именно сумму мы застраховали наше драгоценное здоровье, я не знаю, но дома нам объяснили: лечиться по этой страховке нельзя, но, если что, на привоз трупа в свинцовом гробу денег хватит.