С точки зрения кошки - [13]

Как называется это блюдо, когда мясо просто пожарено? Отбивная? Тогда стоило его отбить. Посолить, кстати, тоже бы не мешало… И приготовить гарнир.

Пошарив под мойкой, я наткнулась на ящик с картошкой, но первая же извлечённая оттуда картофелина оказалась покрыта щупальцами, как лавкрафтовский Ктулху. Мрак. Осторожно положив мутировавший овощ на место, я подумала, что и без гарнира будет неплохо… Да какая разница! Я приготовила обед! Повелительница сковородок, королева ножа и вилки — я, Мила Антонова, прошла обряд инициации!

Ощущение было волнующим.

Схватив со стола мобильный телефон, набрала мамин номер. Пусть знает, какая у неё взрослая самостоятельная дочь!

…Только надо бы кухню проветрить. И выкинуть этот уголёк с первой сковородки.

Глава 4

Ориентируясь только на звук и в сотый раз убеждаясь, что не мешало бы сменить поднадоевший рингтон, я носилась по квартире в поисках телефона. Налетела на диван, больно ударилась ногой и, взвыв от боли, побежала дальше. Вот и телефон, ползёт по полке. Упал. Теперь по полу ползёт. Шлёпнувшись на пол рядом с мобильником, нажала на «принять вызов»:

— М-м-м?

Вместо ответа в телефоне раздалось какое-то бульканье.

— Лесь, я ни слова не могу разобрать.

— Ми-и-ил… Я пришла, а там… его нет… и… о-о-о…

— Ты дома? Мне приехать?

— Да-а… — различила я сквозь рыдания. — Только не вешай трубку. Разговаривай со мной.

И я говорила. Говорила, прижимая телефон к плечу и кое-как натягивая пальто. Говорила под обстрелом неодобрительных взглядов в маршрутке. Говорила даже тогда, когда нечего было сказать.

Я рассказывала ей, какого цвета сиденья в маршрутке, что в салоне не играет шансон, вообще никакая музыка не играет (радио, должно быть, сломалось), что я сижу прямо за водителем, справа от меня — дверь, с левой стороны сидит мужчина.

Этот мужчина, кстати, был не самым приятным соседом. Он широко расставил ноги, так что около двух третей меня висело в воздухе, не умещаясь на сиденье. Вдобавок мужчина положил обе руки на поручень, отгораживающий водителя от пассажиров — и, по-видимому, воображал себя едущим на мотоцикле. Изредка он с осознанием превосходства бросал в мою сторону презрительные взгляды. Конечно, у него же был мотоцикл.

— Не молчи, — попросила Леся, когда я всего на секунду умолкла, чтобы перевести дыхание. И я принялась сочинять какую-то дурацкую историю о старинном замке, куда приехала одна девушка, устроившись, как Джен Эйр, гувернанткой. Впрочем, Леське ни о чем не говорило имя Джен Эйр, и я ей сказала, что это как няня Вика из сериала нашего детства, только англичанка и с хорошим воспитанием (Шарлотта Бронте перевернулась бы в гробу, услышав мое описание).

— А хозяин замка был очень странный тип, он никогда не выходил из своей комнаты, — придумывала я на ходу, вызывая недоумённые взгляды сидевших рядом. — Девушка увидела его портрет и полюбила хозяина замка, но картина была настолько старой, что сотни трещинок паутиной рассыпались по прекрасному лицу юноши. Возьмите, пожалуйста, — протянула я водителю деньги за проезд. — Да, за одного. Спасибо. О чём я говорила?

— О портрете.

— Точно.

Мужчина слева неодобрительно косился в мою сторону. Не нравится — езжай на своём воображаемом транспорте. нечего занимать общественный! Отворачиваюсь от него, насколько это возможно, и продолжаю:

— «Должно быть, хозяин замка уже старик», — подумала девушка. И вот однажды ночью, услышав шум в коридоре, она вышла из комнаты. Перед ней стоял хозяин замка, молодой и… И прекрасный, как на портрете.

— Он был вампир? — всхлипнув, спросила Леська.

— Да, вампир. Лунный свет озарил… У торгового центра остановите, пожалуйста!

— Ну вот, теперь мы не узнаем, что там озарил лунный свет, — хмыкнул водитель.

— Бледное лицо юноши, обагрённое каплями крови, — скороговоркой выпалила я и вышла из маршрутки.

— Приходи ещё, сказочница! Я тебя бесплатно повезу! — крикнул водитель мне вслед.

Телефон разрядился. Надо быстрее бежать. Леська всегда очень волнуется, если кто-нибудь задерживается (а сама может приходить позже хоть на полчаса!)

К домофону подошел Кирюша, Лесин восьмилетний брат:

— О, Милка! Заходи.

Быстро поднимаюсь по лестнице. Неужели чуть больше года назад я жила в таком же доме с чистым подъездом? Светло-бежевые, без единой надписи, стены. И цветочки на окнах стоят. Тут я вспомнила о букете лилий и подумала, что цветочки и у нас есть.

На пороге уже встречает Кирюша. Вернее, просто повисает на мне, едва не опрокинув на пол. Он замечательный. Но Леська говорит, что, будь у меня младший брат, я бы поняла, как трудно с ними бывает.

— Я тоже тебе рада, но ты тяжёлый, — говорю, смеясь и отлепляя его от себя. Пока разуваюсь, тащит прямо в коридор свои новые игрушки. Пихает мне в руку какой-то пластмассовый череп без верхней части черепной коробки. Там, где должен быть мозг, подрагивает отвратительная беловатая масса.

— Что за мерзость? — спрашиваю.

— Это моя девушка! — захлёбываясь от восторга, объясняет Кирюша. — Если ей на голову натянуть леськины колготки, получаются косы! Давай покажу.

— Подожди, что это у неё… Внутри?

— Мозг!

— Вижу, что мозг. Из чего он?