С тобой навсегда - [29]

И сразу же у нее заныло сердце — как всегда, когда она замечала на себе холодный взгляд Брента. Но — мимо, мимо! Сегодня она не позволит ему испортить чудесный день. Ни за что.

Здорово помог душ. Теплая вода смыла усталость и напряжение, а заодно и разочарование от холодного — как будто мог быть другой! — приема.

Клодия выбралась из теплого аромата ванны, откупорила маленький флакончик и тщательно нанесла несколько пахучих капель на запястье. В огромном зеркале мелькнуло отражение ее обнаженного тела.

Да, толстой ее не назовешь, и все же она была не такая уж худая, как казалось, когда на ней была одежда не по размеру.

Руки и плечи несколько хрупкие, но талия узкая, живот впалый… Груди, хотя и не те спелые яблочки, когда-то доводившие Брента до неистовства, все еще упруги и округлы, а бедра по-прежнему сохраняют сияние женственности, свойственное молодым женщинам. Словом, она не поставила бы своему телу слишком высокий балл, но средней оценки оно заслуживало…

Клодия выплыла из ванной в облаке ароматных запахов и потянулась за полотенцем. Увы, следовало подумать об этом раньше. Она не поняла, что Брент уже в комнате.

— Послушай…

Она в панике набросила на плечи махровое полотенце — торопливо, явно не понимая, что делает, — и начала лихорадочно стягивать его на груди. Клодия перехватила прищуренный оценивающий взгляд Брента — и вдруг воздух сгустился, обрел вес, неожиданно стало нечем дышать. Однако Клодия все же почувствовала напряженное ожидание своего тела, инстинктивно отозвавшегося на взгляд Брента.

Сделай он хоть шаг в ее сторону… Это движение могло бы быть едва осязаемым — она уловила бы его, но он произнес только:

— Оденься.

Это коротенькое слово, а главное резкий тон, каким оно было сказано, сразу привели ее в чувство. Клодия бросилась к стенному шкафу, выхватила длинный, до пола, халат и захлопнула за собой дверь ванной комнаты. Когда она вышла, Брент стоял спиной к ней, глядя в окно. Широкие плечи были напряжены.

Он, не торопясь, повернулся, окинул ее своим обычным холодным взглядом и, направляясь к двери, на ходу бросил:

— Я хотел спросить, что ты предпочитаешь: выйти и где-нибудь поесть или мне снова заказать ужин сюда?

— Спасибо, я перекусила в ресторане.

Как нелепо я выгляжу в длинном дурацком халате, с мокрыми прилизанными волосами, без макияжа, подумала Клодия. И до чего беспомощна перед своими телесными желаниями. Как это все мучительно!

Клодия никогда не считала себя похотливой. Она отдалась Бренту, пылая к нему безумной страстью. И как же ненавистно думать, что влечение тела может существовать само по себе, без связи с чувствами, — она ведь знает, что не любит Брента!

— Прекрасно, — бросил он. — Тогда ты не будешь возражать, если я пойду поужинаю? И еще, если тебя интересует, около шести звонил Гай. С тобой хотела поговорить Рози, но, поскольку тебя не было, с ней поболтал я.

Похоже, он хочет, чтобы я чувствовала себя виноватой. Хотя дело вовсе не в этом: в основе всего — его отношение ко мне. Для него я лгунья, обманщица… Но ему не удастся испортить мне настроение. По крайней мере, сегодня.

Клодия взглянула на часы: четверть восьмого. Завтра суббота, занятий в школе нет, так что Рози, возможно, еще не легла.

Она прошла в гостиную, быстро набрала номер и услышала родной голосок:

— Мамочка! Я уже вымылась, выпила теплое молоко и помолилась вместе с дедушкой. У меня все хорошо. Я скучаю по тебе. Ты где?

Клодия насторожилась: голос Рози звучит что-то уж слишком благостно, это не похоже на ее непослушную, неугомонную дочурку. Она представила большие серые глаза девочки, которые становились совсем темные, когда она была чем-то опечалена, маленький ротик — нежный розовый бутон…

— Тебе понравился коттедж? — спросила Клодия, раздумывая, нет ли у родных каких-нибудь проблем.

Она дважды брала Рози с собой, когда перед отъездом наполняла кладовую и забивала холодильники, и та носилась по всему дому со скоростью ракеты, открывая каждую дверь, заглядывая в каждый ящик, ныряя в шкафы, с радостью предвкушая предстоящий переезд.

— Понравился… — ответила Рози после долгой паузы и тяжело вздохнула. — Мне только жаль, что нет тебя… Когда вы вернетесь? Я так без тебя скучаю…

Клодия покосилась на Брента, который стоял посреди комнаты, засунув руки в карманы джинсов. Похоже, он внимательно прислушивался к разговору.

— Я тоже о тебе скучаю, моя девочка. Очень скучаю, а поэтому вернусь раньше, чем собиралась.

И попробуй меня остановить! — пылая гневом, подумала Клодия, опуская трубку, а вслух сказала:

— Рози несчастна. Она ужасно обо мне скучает. Завтра я возвращаюсь домой. Ты можешь не беспокоиться, я поеду поездом.

— Рози прекрасно себя чувствует, — с мрачным спокойствием возразил Брент. — Она уже не маленькая и вполне способна понять: нельзя вее время получать то, что ей хочется. Кроме того, что подумают Гай и Эми, если завтра ты вернешься одна? Что семейная жизнь развалилась, едва начавшись?

Клодия в изумлении уставилась на Брента.

— Ушам своим не верю! Для тебя что, самое главное мнение других людей, а не спокойствие ребенка?

Пламя гнева зажглось на ее щеках, голубизна ярких глаз вспыхнула яростным возмущенным огнем. Однако он ответил ей холодно и презрительно: