С птицей на голове - [4]

— А куда? — она спросила.

Он сказал, и старуха положила туда, куда он сказал. Белая подушка отразилась в зеркале — стало светлей в комнате, и еще стало тепло от этого света и сладко запахло. И при таком счастье она вспомнила про шоколадку, пошла в магазин и купила самую дорогую и еще резиновые сапоги. Она пришла домой, натянула на ноги сапоги, а шоколадку положила на полочку под иконой. Старуха сидела, счастливая, в сапогах, и смотрела на шоколадку, и ей так захотелось попробовать, что она не вытерпела, распаковала и отломила кусочек; после этого отдавать ее детям было стыдно, и она весь день отламывала по кусочку и сама съела шоколадку, а вечером прямо в новых сапогах легла в постель и сладко уснула.

Назавтра она проснулась в слезах. Она вспомнила, как намучилась за жизнь с пьяницей Кузькиным, и не могла забыть его изможденного лица, когда старик болел, и, чтобы развеяться, отправилась к соседям, где застала дома одну девочку хромоножку. О чем разговаривать с ней старухе после похорон мужа? — и она повернула назад, но девочка остановила ее. Хромоножка рассказала, что ей приснился старик — пел веселые песни, и, когда девочка спросила: ну, и как вы сейчас поживаете? — он ответил: ты не представляешь, как мне здесь хорошо!

День рождения папы

Папа сделал вид, будто не замечает Сашу с девушкой, а тетя Маша не знала, что сказать, и захихикала. Саша поставил чемодан и предложил Асе сходить на речку. Они спустились с крыльца, и Саша задумался — на каждом шагу надо было задумываться. Убирая в доме, тетя Маша открывала окна и ведрами выбрасывала через них мусор, и за несколько лет, как папа привел эту женщину после похорон мамы, во дворе образовалась свалка вровень с заборами — и к речке лучше было пройти по саду.

Ася оглядывалась по сторонам и восторгалась.

— Ты знаешь, что есть другая жизнь? — спросила у Саши девушка и, не дожидаясь ответа, начала рассказывать: — Однажды я упала в обморок — и помню: мне было хорошо; там было, как здесь, — она обвела глазами берег, — и я танцевала, и я не одна — вот это и была другая жизнь.

Из деревни послышалась музыка; тишь вокруг такая, что все слова у песни слышны.

— Давай потанцуем, — предложил Саша, оглядываясь.

— На песке? — удивилась Ася. — Если я стану танцевать, — покачала она головой, — это будет уж вообще… Я очень хорошо запомнила другую жизнь, и мне страшно.

— С кем ты там танцевала?

— Я его не встречала в этой жизни — он был только там; я танцевала с ним — и вдруг упала, когда Аля начала меня спасать. Я очнулась от боли, что ударилась.

— Аля — твоя сестра?

— Мы с ней двойняшки, — похвасталась Ася.

С грустью Саша заметил, что песок зарастает травой. В деревне не стало детей, никто здесь не купается, не топчет этот песок — вот он и стал зарастать, тут Саша опомнился, что сам не ходит сюда, и — решил не переставать сюда ходить.

Возвратились уже к вечеру, поужинали; надо было ложиться спать, а кровать в его комнате стояла только одна. Саша спросил у девушки: не полюбила ли она его.

— Я скажу, когда почувствую, — ответила Ася, и — постелили валетом. — Ты ложись, — добавила она, — а я почитаю в саду книжку.

— Уже темнеет, — заметил Саша. — Нет, это ты ложись, а я побуду пока во дворе.

— Нет, — сказала она. — Это ты должен первый заснуть.

— А если я не засну?

— Заснешь.

— А если я проснусь, — сказал он, — когда ты будешь ложиться?

— Я буду так ложиться, — сказала Ася, — что ты не проснешься.

В сарае была розетка. Саша подключил к ней удлинитель и вынес в сад настольную лампу. Ася осталась читать книжку, а он отправился домой спать. Ему приснилось, что в саду печь — бабушка топит ее, ступает в валенках по траве неслышно, и — Саша не услышал, как Ася пришла и легла рядом.

Утром собрались на улице соседи. Они ночью не спали, а наблюдали из окон, как Ася читала в саду под настольной лампой. Соседи знали, какая в сарае электропроводка, и боялись пожара. Папа молча выслушал их упреки, а когда соседи разошлись, спросил у Саши:

— Кто эта девица тебе, что ты привел ее сюда? Я не позволю, чтобы в моем доме… — и старик не находил слов для возмущения.

Тут Саша не выдержал:

— А кто тебе тетя Маша?

Папа заткнулся, не зная, что ответить, а тетя Маша шагнула в сторону — решила удалиться, но наступила на перегоревшую электрическую лампочку, что валялась под ногами вместе с консервными банками и рваными галошами. Лампочка чпокнула, и все оглянулись, а несчастная женщина покраснела — недовольная тем, что привлекла к себе внимание; тут же стояли грабли — она взяла их и смахнула осколки в сторону.

— Можно представить, — прошептала Саше девушка, — что твой папа подумал о нас, но самое ужасное, что и мы то же самое о них думаем. — И она добавила: — А ты пойди, милый, погуляй — там, где вчера; я же чувствую, знаю: ты хочешь побыть один, и — там не неволь себя… Я не буду скучать — лишь бы тебе было лучше.

Саша вернулся в сумерках. В саду настольная лампа освещала девушку. На лице у нее блестели слезы. Она плакала, не зная, что Саша ее видит, и он понял: нельзя ей помешать поплакать. Стараясь, чтобы не скрипнули ступеньки, он поднялся на крыльцо и тихонько притворил за собой дверь. Раздевшись, лег в постель, а когда пришла Ася, на этот раз проснулся и не смог больше уснуть — лежал рядом с девушкой, затаивая дыхание, и всю ночь промучился, боясь пошевелиться. Только под утро заснул и, если бы не гудение на улице, проспал бы до обеда, а так вскочил и выглянул в окно.