С попутным ветром - [11]

Он говорил с моим отцом, но что он успел сказать, кроме своего имени? Помню лишь, как мой отец склонился к самым его губам, которые судорожно пытались что-то произнести.

Он умер в нашем доме у моря, и потом, когда меня вынудили сменить имя, мне пришло в голову назваться его именем.

С тех пор — к добру ли или к худу — я ношу его имя.

За все эти годы я не встретил никого, кому было бы известно это имя.

Но я не перестаю о нем думать ни на один день.

Глава 5

Арманд разбудил меня, легонько коснувшись моего плеча. Я открыл глаза и увидел над собой небо, покрытое облаками, сквозь которые там и сям проглядывали звезды. Я с трудом высвобождался из пут ночных сновидений, постепенно возвращаясь к реальной действительности.

Я нахожусь на побережье Америки, меня окружают люди, которые относятся ко мне отнюдь не дружески, и мои перспективы, если они у меня вообще есть, весьма сомнительны.

— Все спокойно, — прошептал Арманд.

Фелипе первым заступил на вахту, затем его сменил Арманд. Теперь был мой черед. Больше я никому не доверял.

Арманд проводил меня до внешней границы лагеря, но ему, видно, не хотелось уходить. Он присел рядом со мной, с нашего поста можно было наблюдать одновременно и за берегом, и за лагерем.

Он молчал. Я терпеливо ждал, видя, что он хочет что-то сказать.

— Я думаю, наше положение не завидное, — заговорил он наконец. — Эти люди ровно ничего не понимают, а между тем я чувствую, нам угрожает опасность.

— Ты баск, Арманд. Ты был рыбаком?

— И рыбаком, и пастухом. У нас была рыбацкая лодка и стадо овец в горах возле моря. Меня постоянно манило в море, хотелось узнать, что там, по ту его сторону.

— Такое было и со мной. Меня тоже все время мучило желание узнать, что находится за морем. Я и сейчас хочу это узнать. И когда-нибудь узнаю.

Мы замолчали. Потом, осторожно выбирая слова, я сказал:

— Арманд, я согласен с тобой — мы оказались в сложном положении, нас ждет немало трудностей. Лучше заранее это знать. Но главное, мы можем положиться друг на друга. Вокруг нас бродят индейцы, я видел их. Нам предстоит далекий путь, сохранить свои жизни будет нелегко. А к тому же мы должны позаботиться о женщинах — Кончите и сеньоре Романе.

— Да, — сказал он.

— Ты хочешь спать?

— Нет, капитан, тревожные мысли гонят сон.

— Ладно, тогда ты еще посторожи немного, а я пойду осмотрю окрестности.

Меня все время беспокоила шлюпка. После того как я починил ее — а мне предстояло еще хорошенько промазать швы смолой, — я опасался, что ее могут обнаружить и увести. А ведь теперь в этой шлюпке заключался наш единственный шанс на спасение. Без нее нам пришлось бы идти пешком, а это заняло бы не дни, а несколько недель.

Шлюпка лежала на берегу в целости и сохранности. Я подошел к ней и несколько минут стоял неподвижно, прислушиваясь. Один раз мне послышался вдали какой-то звук. Я решил не возвращаться обратно той же дорогой, чтобы не наткнуться на индейцев, и пошел вниз по течению ручья до самого устья, а затем свернул к морю, собираясь подойти к Арманду со стороны берега. Несколько раз мне пришлось обходить завалы выброшенного на берег плавника, перелезать через стволы поваленных деревьев.

На берегу я остановился передохнуть, передо мной расстилалась спокойная гладь моря. Вдали снова послышались голоса, но тут же замерли, вновь наступила тишина.

Когда-то в такую же темную и тихую ночь, когда небо было затянуто облаками, я приплыл в Бристоль на рыбацкой лодке. Позади осталось все, что я знал и имел; впереди меня ждало одиночество и неопределенность, мне предстояло жить среди народа, который уничтожил все, что я любил.

Рыбак, который привез меня, был простой, добрый человек.

— Ступай как можно дальше от моря, в глубь страны, — посоветовал он мне. — В Англии говорят на разных диалектах, и если удалиться от побережья Ирландского моря, в тебе никто не признает ирландца. Живи тихо, постарайся овладеть каким-нибудь ремеслом, и все будет хорошо. Люди сейчас неохотно трогаются с мест, и большинство старается не уезжать далеко от дома. Возможно, кто-то и слышал про твою родину, но мало что знает о ней. Держись подальше от парней, они не любят пришлых.

Стояла темная ночь, на причале было безлюдно. Я выпрыгнул из лодки на берег, и добрый человек протянул мне небольшой узелок.

— Вот, возьми, парень, здесь смена белья и немножко еды, иди и не останавливайся, пока не уйдешь подальше отсюда. Бристоль большой город, в нем много разных людей. Одни будут дружелюбны к тебе, другие — враждебны, ступай с Богом.

Это был хороший человек. Я так и не узнал его имени и не встречался с ним больше никогда. Но где бы я ни был, я всегда старался помогать обездоленным людям, помня о том, что он сделал для меня, бездомного парня.

Поистине я дважды начинал свою жизнь — в первый раз, когда родился, и во второй, когда высадился на берег из рыбачьей лодки у бристольской пристани. Отсюда я отправился странствовать по миру.

И вот теперь, семнадцать лет спустя, я стою на американском берегу, и мне опять предстоит начать новую жизнь... или, может быть, здесь меня ждет конец?

Пора возвращаться в лагерь. Арманд ждет, я удостоверился, что шлюпка в порядке. Я пошел прочь от моря, уже не встречая более помех на своем пути. Пробравшись через последние заросли деревьев и кустарника, я вышел на опушку.