С понтификами по белу свету. Записки участника папского пресс-пула - [4]

Именно Ювеналий вместе с митрополитом Ленинградским Никодимом присутствовали от РПЦ на Втором Ватиканском соборе (1962–1965).

Потом он стал митрополитом Крутицким и Коломенским, Управляющим Московской епархии и её правящим архиереем (в границах Московской области, за исключением Москвы) c резиденцией в Новодевичьем монастыре. Сейчас Ювеналий постоянный член Священного синода по кафедре, старейший (по возведению в сан) митрополит и старейший (по дате хиротонии) действующий иерарх Русской православной церкви.

Я посетил временную резиденцию патриарха, которая размещалась в бывшем дворце наследного принца Асфа Уосена, жившего в то время в Англии. Дворец использовался для протокольных целей, и меня посол попросил согласовать с митрополитом проект заключительного коммюнике.

Составляя черновой текст, в первой части которого перечислялись участники встреч, переговоров, было очень важно правильно назвать все титулы. Мы были недостаточно в этой области образованны, и я боялся ошибиться: Его Величество, Его Святейшество, Его Высокопреосвященство, Его Преосвященство, Его Превосходительство…

Ювеналий прочел текст, не нашел ошибок и похвалил, хотя и своеобразно: «Как вы, Алексей Михайлович, все правильно написали, вот и посол ваш в Никосии тоже вручал верительные грамоты архиепископу Макарию, ставшему первым президентом независимого Кипра, и все так задом пятился и говорил ему: “Ваше Высокопреосвященство, Ваше Высокопреосвященство…” когда был секретарем Днепропетровского обкома, триста храмов закрыл!»

Я был поражен тогда этим неожиданным протестом и надолго его запомнил. Он, как ни странно, тоже: когда два года назад Ювеналий приезжал по приглашению Римской католической общины святого Эгидия на большой экуменический семинар, его очень тепло приветствовали. Наш посол при Ватикане, Александр Авдеев, счел нужным представить меня митрополиту. Но владыка сам вспомнил нашу встречу на Эфиопской земле и состоявшийся тогда разговор.

Позже ни с кем из священнослужителей такого ранга мне на Черном континете бывать не пришлось (если не считать двух африканских поездок с папой Бенедиктом: одна – в Камерун и в Анголу, вторая – в Бенин).

Эфиопская церковь впоследствии раскололась, потому что отделилась Эритрея и настали трудные времена. Но нынешний папа проявляет определенное внимание к этим краям и создал специальную должность в иерархии католической церкви для Эритреи. Он сделал это не в пику коптской церкви, но чтобы показать свой интерес к сохранению там христианства, хотя католиков там мало, да и православных уже не так много: в Эритрее большинство исповедует ислам.

А в самой Эфиопской империи православие было серьезной, влиятельной силой, хотя бы потому что символическим главой церкви был сам монарх. Это монофизитская церковь, которая не признает земной жизни Христа, у нее много теологических разногласий и с РПЦ, и – еще больше – с католиками и протестантами, что не мешало московскому патриархату оказывать Эфиопской церкви покровительство тем или иным образом. Об этом говорит хотя бы то, что не только епископ Самуэль, но весьма многие эфиопские священнослужители учились и в Ленинградской духовной академии, и в Сергиевом Посаде.

Кроме множества молебнов, официальных встреч, посещений духовных семинарий в Аддис-Абебе и окрестных городах, первым этапом визита была поездка в Гондэр, бывшую монаршую столицу. Во время этой поездки мы побывали в Аксуме, столице Аксумского царства, одной из первых владычиц которого была легендарная царица Савская. Согласно преданию, она нанесла в Иерусалиме визит царю Соломону и даже зачала от него сына, и именно плод их любви, Менелик I, стал впоследствии первым царем Эфиопии, родоначальником династии соломонидов, к которой принадлежал и последний император Хайле Селассие, считавший себя, кажется, 225-м потомком царицы Савской и царя Соломона. Вот там мы и побывали с патриархом Пименом, видели знаменитые загадочные аксумские обелиски.

Когда Муссолини ввязался в абиссинскую авантюру, он приказал своим военным, видимо, воображая себя Цезарем, один из них привезти в Рим, что и было сделано. Цезари ведь тоже привозили из Африки египетские обелиски, которые до сих пор украшают многие площади Рима. Обелиск распилили на три части, привезли и установили около бывшего министерства колоний, где сейчас штаб-квартира Продовольственной и сельскохозяйственной организации ООН (ФАО). После войны эфиопы стали требовать обелиск обратно, но итальянские власти отдавать его не спешили. Императора Хайле Селассие всячески ублажали, оказывая его режиму помощь, дело тянулось, и обелиск продолжал стоять, пока в него не попала молния и не повредила его.

Дело было уже в начале ХХI века. Обелиск собирались реставрировать, временно «подвязали», а в это время проходила сессия ФАО, где присутствовал тогдашний премьер Эфиопии Мелес Зенауи. Во время перерыва он подошел к окну, увидел обелиск и сказал окружающим: вот итальянцы, украсть украли, отдавать не отдают, но даже сохранить не могут. И тогда его итальянский коллега Берлускони велел отдать обелиск немедленно. Его погрузили на самолёт Ан-124, отвезли в Эфиопию, где он до сих пор бесславно лежит, разобранный на части. Итальянский искусствовед, одно время глава Комитета по культуре национального парламента, Витторио Сгарби, пытался уговорить эфиопов не забирать его: мол, кто его там у вас увидит («пастух и его козы?»). А здесь его видят туристы всего мира…