С «поляроидом» в аду: Как получают МБА - [92]

— И хотя все обернулось неудачей, я лично очень многое вынес из этого дела, — сказал администратор. — В мыльном бизнесе потребители склонны держаться глубоко укоренившихся привычек. Здесь недостаточно, чтобы новый товар был лучше остальных. Он должен быть чрезвычайно лучше. Лучше настолько, что смог бы приковать к себе всеобщее внимание. Как раз этого-то я в ту пору не понимал.

— Имелась еще одна проблема, — продолжал он. — И вот здесь-то вы можете смеяться.

Раз «Чинч» расходился медленнее, чем на это рассчитывала Проктор энд Гэмбл, склады оказались им затоварены.

— И тут мы сделали одно неутешительное открытие. Раковины осаждались. В смысле, опускались на дно и там сидели. Чтобы опять их размешать, приходилось минут пять изо всех сил трясти флакон. Можно сказать, «Чинч» удачнее подходил в роли средства для физических упражнений и сброса веса, нежели в роли средства для чистки.

— Ну что я могу вам сказать? — Администратор потряс головой и усмехнулся. — Даже «профессионалы» типа Пи-энд-Джи делают ошибки…

Из всех слов, что я когда-либо слышал в Стенфорде, именно эти оказались самыми поразительными. У меня словно глаза открылись. С этого момента решительно все в бизнес-школе предстало в новом свете.

Пожалуй, проще всего это можно объяснить, если рассказать о еще одном прозрении, которое я испытал раньше, когда работал в Вашингтоне. Там я поначалу считал, что любой человек в Белом доме знает больше моего, обладает более выраженными политическими инстинктами и работу свою выполняет куда как эффективнее, нежели я. А потом наступила минута прозрения и оставшиеся годы я был ничуть не хуже других.

Случилось это в день, когда ко мне в кабинет зашла одна работница, чтобы обсудить предстоящую речь. Не успели мы взяться за дело, как зазвонил телефон. Оказалось, это ее разыскивают. Она взяла трубку: "Кто это?" — и тут же рывком выпрямилась на стуле. "Здравствуйте, мистер президент…" Пока она слушала, ее лицо становилось все бледнее и бледнее. "Да, мистер президент… Нет… О, нет, сэр… Я немедленно это исправлю, мистер президент…"

Спешно собирая бумаги, она на ходу объяснила, что же случилось. Оказывается, получив из ее отдела список с телефонными номерами, президент стал обзванивать несколько десятков людей, чтобы объявить о своем намерении утвердить их кандидатуры на пост федеральных судей. К его удивлению, против одной из этих должностей значилось две фамилии. "Это мы прокололись, — сказала она. — Кто-то не вычеркнул забракованного кандидата. Сделай президент оба звонка, мы бы прославились на всю Северную Каролину".

Когда за ней закрылась дверь, до меня дошло. Правительство Соединенных Штатов состоит из обычных людей. Они совершают ошибки — не только огромные политические ошибки, которые уже влияли на ход истории и демонстрировали трагическую природу земного существования, но и мелкие, досадные промахи, например, когда кто-то забывает вычеркнуть имя отвергнутого кандидата в федеральные судьи, прежде чем передать список в Овальный кабинет. Высокопоставленные работники, даже сотрудники Аппарата Президента, все они были — я осознал это внезапно — во многом дилетантами вроде меня. Карьера, ведшая к посту, скажем, министра транспорта, не намного отличалась от карьеры, которая была у меня, спич-райтера. Все мы учились делу по ходу своей работы и у меня имелось столько же шансов сделать работу хорошо, как и у всех остальных. Я уже не чувствовал себя запуганным. Я чувствовал себя освобожденным.

Но это было раньше, в эпоху политики. В бизнес же школе я опять испытал чувство страха. Бизнес есть бизнес, в нем не место дилетантам-любителям. Мои однокурсники-"нелирики", со своим опытом банковского дела или консалтинга, обладали багажом навыков, которые у меня напрочь отсутствовали. Они пришли в Стенфорд, чтобы отполировать эти свои знания, а после выпуска их ждала работа в компаниях, которые — разумеется! — ждали от них новых идей по сбыту товаров, разработке передовых технологий и головокружительных, «волшебных» деяний на финансовых рынках. Как мне с ними ровняться?

Даже профессионалы делают ошибки.

Вот теперь я понял. Даже в бизнесе народ прокалывается. И, судя по всему, им разрешают жить дальше (тот представитель из Пи-энд-Джи после провала «Чинча» стал одним из высших руководителей компании). Самые лучшие из моих однокурсников тоже были всего лишь людьми. Они обладали рядом талантов, особенно когда речь идет о числах, но вот в вопросах бизнес-решений и рыночной проницательности я, пожалуй, мог бы выработать в себе аналогичные способности и выступать почти столь же хорошо, что и они. Впервые после прихода в Стенфорд я почувствовал, что и я — может быть — смогу преуспеть в бизнесе. Не просто не пропасть, а вот именно что преуспеть.

Наконец-то я начал осваиваться. После примера с «Чинчем» я стал больше внимания обращать на «стратмен», задаваясь вопросом, а не смогла бы Проктор энд Гэмбл избежать кучи проблем, если бы только применила такие, например, концепции, как "стратегические активы", "изолирующие механизмы", "обращенная рента" или "преимущества первого шага". Я даже как-то после обеда провел пару часов в библиотеке, отыскивая финансовую информацию на Пи-энд-Джи и Юго-Западные Авиалинии, а затем попытался применить концепции из курса финансов и бухучета для анализа структуры капитала. Я начал даже удовольствие в этом находить.