С первой фразы: Как увлечь читателя, используя когнитивную психологию - [37]

Вы знаете, куда движется история? Это не значит, что вы должны знать, чем все кончится, когда пишете первое слово (хотя идея неплохая). Но до тех пор, пока вы хотя бы примерно не представляете, куда направляетесь, как вам удостовериться в том, что здесь, на первой странице, вы посеяли семена того, что произойдет в будущем?

Глава 6 История в подробностях

Совет молодым писателям, которые хотят преуспеть без лишних проволочек: не пишите о человеке вообще, пишите о каком-то человеке.

Элвин Уайт

Факт из когнитивной психологии:

Мы не мыслим абстракциями; наше мышление строится из конкретных изображений.

Секрет писательского ремесла:

Все умозрительное, абстрактное и общее должно приобрести материальное воплощение в борьбе героя.

Я уже слышу, как вы говорите: «Погодите-ка». Некоторые люди размышляют абстрактно. Ученые, математики, гении, как Альберт Эйнштейн, например. Он вывел формулу E = mc2 не из-за того, что читал Джейн Остин. Нет, он додумался до этого, когда вспомнил, что ребенком воображал, как катается верхом на луче света. А теория относительности? Он представил, можно ли уронить монетку в стремительно падающем лифте, не придавая ей дополнительного ускорения и не подкидывая ее перед этим в воздух, я полагаю. Вот как сам Эйнштейн описывал свой мыслительный процесс: «Мои способности связаны не с математическими расчетами, а скорее с визуализацией различных действий, вероятностей и их последствий»{81}.

По мне, так это и есть повествование. И ключевое слово тут – визуализация. Если мы не можем что-то представить, мы не можем это почувствовать. «Изображения, так же как и разум, передают эмоции», – говорит Стивен Пинкер, который продолжает называть изображения «невероятно конкретными»{82}.

Абстрактными понятиями, обобщениями и отвлеченными идеями увлечь сложно. Потому что мы не можем их представить, прочувствовать и таким образом на себе испытать. Нам приходится очень сильно на них сосредотачиваться – и нашему мозгу это не очень-то нравится. Мы склонны считать отвлеченные понятия невероятно скучными. Вот как это объясняет Майкл Газзанига: «Даже если все ваше внимание обращено на что-то, этого может быть недостаточно, чтобы это что-то осознать. Вот вы читаете статью о теории струн, ваши глаза сфокусированы на словах, вы проговариваете их вслух, но вы все равно не осознаете ее, а может, никогда и не осознаете»{83}.

В то же время история берет общие понятия и делает их конкретными, так что мы можем все это примерить на себя. Помните, что мы склонны моментально оценивать окружающую обстановку, исходя из того, безопасна она или нет? Поэтому смысл истории – переводить общее в частное и показывать нам, что оно значит, на случай если мы когда-нибудь столкнемся с ним лицом к лицу в каком-нибудь темном переулке.

Единственная возможность для нас понять абстракцию – это увидеть ее. Как говорит Антонио Дамасио: «Вся ткань сознательного мышления соткана из одних и тех же нитей – изображений»{84}. Нейрофизиолог Вилейанур Рамачандран с ним согласен: «Людей отличает способность визуализировать. Наш мозг умеет проецировать внутреннюю мысленную картину или модель мира, в котором мы можем отрепетировать предстоящие действия, не рискуя нажить неприятности в мире реальном»{85}. Все это сводится к тому, что я безмерно люблю повторять: история состоит из подробностей.

Тем не менее писатели часто рассказывают целые истории «в общем», как будто их идеи сами по себе увлекательны или, еще хуже, потому что авторы пали жертвой ложного представления о том, что читатель сам должен додумывать детали. Поэтому в данной главе мы определим разницу между общим и частным; узнаем, почему в историях так часто не хватает частностей; посмотрим, в какой момент писатели неосторожно роняют мяч; и разберемся, почему наличие слишком большого количества деталей почти так же вредит, как их недостаток. Наконец мы разрушим миф о том, что осязаемые детали мгновенно вдыхают в историю жизнь.

Общее против частного

В октябре 2006 г. во всем мире умерло около 6000 человек из-за наводнений, вызванных ураганами.

Отвечайте не задумываясь: что вы почувствовали, когда прочитали это предложение?

Мне кажется, вас немного смутил этот вопрос.

Теперь представьте себе водяной вал, надвигающийся прямо на маленького мальчика, который отчаянно хватается за свою обезумевшую от ужаса мать. Она пытается его успокоить и шепчет: «Не бойся, милый, я здесь, я тебя не отпущу». Она чувствует, что он доверчиво расслабился за оглушающе беззвучную секунду до того, как вода вырвала его у нее из рук. Его крики среди какофонии разрушения – деревья, вырванные с корнем из земли, разбитые всмятку машины – будут преследовать ее до конца жизни. Крики и выражение ужаса у него на лице, когда вода его уносила. «Я тебе доверял, – казалось, говорило оно. – А ты меня отпустила».

Что вы чувствуете теперь? Ответ на этот раз предельно ясен. История о том, как наводнение уносит маленького мальчика, причиняет намного больше душевных страданий, чем информация о 6000 неизвестных, которые погибли в различных наводнениях, не так ли? Я не говорю, что вы не должны сочувствовать всем жертвам наводнений и их семьям. Но скорее всего, прочитав предложение, с которого начался раздел, вы мало что почувствовали.