С отцами вместе - [30]

— Я окончил в Харбине русское коммерческое училище и хорошо понимаю настоящих русских патриотов. Да здравствует японская императорская армия!

Узнав об этом, старшеклассники долго шушукались между собой.

Когда всем разрешили уходить домой, в раздевалке устроили «кучу-малу».

Заваруху начал Томас Эдисон, он дал Женьке подножку, и ябедник упал. На него навалились третьеклассники. Старшие, растаскивая кучу, разбили Женьке нос, оторвали у пальто все пуговицы, засунули в карманы по пачке сигарет, коробочку отобрали и бросили в уборную.

Все ждали новых событий.

Глава пятнадцатая Над Шуркой собирается гроза

Костя вытащил из сумки учебники и положил в нее хлеб, вареную картошку, огурцы, соль в спичечной коробочке и железную кружку…

У ворот его ждали Эдисон, Индеец, Пронька и Кузя. Васюрку мать не отпустила.

— Пошли быстрее, — торопил изобретатель, поправляя на плечах веревочные лямки походного мешка.

У соседнего дома стояла Вера Горяева.

— Куда это вы, таинственные герои? — спросила она с усмешкой.

— Мы с бабами не разговариваем! — огрызнулся Ленька Индеец, засовывая большие пальцы в карманчики поношенного отцовского жилета.

Вера даже не взглянула на своего постоянного обидчика.

— А я все знаю про вас!

Эдисон остановился, придерживая за руку Костю.

— Что вам известно, синьорина?

— Вы же в кедровник пошли!

— А тебе завидно?

— Ну, что вы там застряли около девчонки? — крикнул Индеец.

Эдисон побежал. Вера смотрела на Костю и улыбалась.

— Принесешь мне шишку?

Костя весело кивнул и бросился догонять товарищей.

Шли легко и быстро. Стоял один из тех дней, когда забайкальское осеннее солнце по-летнему согревало землю.

У подножья Лысой горы, где каждое лето буряты устраивают религиозный праздник, Эдисон объявил первый привал.

— Закурить бы! — нерешительно предложил Индеец, косясь на Костю. Но тот не услышал. Он глядел на синеющий вдали хребет. Любил он свои родные места, леса и горы.

— А табачок у тебя есть? — изобретатель подсел к Индейцу.

Ленька извлек из кармана красную пачку с изображенной на ней золотой каской.

— Японские! — увидел Костя. — Откуда они у тебя?

— Не бойся, не воровал. Сигареты валялись, ну, я и того… нашел их!

— Где? — не отставал Костя.

— В классе, где же больше! Открыл печку, смотрю, а там две пачки.

— А зачем ты в печку нос совал?

— Зачем, зачем! — сердился Индеец. — Видел, как туда положили, вот и совал!

— Какой же ты все-таки несознательный, Ленька! — расстроился Костя.

— Ладно, теперь все равно! — примирительно сказал Эдисон. — По-хорошему Индейцу всыпать бы надо, но на первый раз простим — добро японское, а не наше.

Он прикурил, затянулся и, не выпуская дыма, быстро произнес:

— Баба печку не топила — дым не шел, баба печку затопила — дым пошел!

И с последними словами выпустил дым тонкой струйкой. Индеец попробовал сделать так же, но, выпучив глаза, закашлялся. Все посмеялись над ним, потом улеглись на высохшую траву, залюбовались безоблачным небом.

— Говорят, что самое голубое небо в Италии, — сказал Костя. — Врут все! Побывали бы у нас…

— Гуси! Гуси летят! — закричал Кузя, показывая рукой вверх.

Высоко треугольником проплывали с криком гуси. Ребята смотрели до тех пор, пока крылатые путешественники не скрылись из виду.

Тронулись дальше. За Лысой горой начиналась падь. В самый конец ее и надо было пройти, чтобы подняться по крутым тропам в кедровник.

Кузя достал ломоть черного хлеба, начал есть.

— А как, ребята, медведь сейчас в кедровнике шатается?

— Не бойся, Кузя, у нас пушка есть! — успокоил Шурка и, всех изумив, извлек из-под рубахи револьвер.

Мальчишки остановились, окружили Эдисона.

— А он настоящий? — сомневался Кузя.

— Конечно! Системы Смит-Вессон! Шестизарядный!

Индеец подержал револьвер в руках.

— Ух, тяжелющий какой! А ты стрелять умеешь?

— А то нет?! Я вот накоплю побольше патронов и махну на восток Ваню разыскивать, вместе с ним воевать буду!

Все с завистью посмотрели на изобретателя.

— Да, — вздохнул Кузя, — с такой пушкой везде проберешься!

Он потер переносицу и добавил:

— Воевать интересно, только, наверное, страшно, когда тебя убивают!

— Смотрите, кто-то едет! — закричал Пронька.

Маленькая пегая лошадь-монголка тянула через речку телегу. Ею правил пожилой бурят с трубкой во рту. Рядом с ним сидел худощавый русский в железнодорожной фуражке и брезентовом плаще. Лица третьего седока не было видно. Он был в полушубке, в новой бурятской шапке с голубым верхом и красной кисточкой на острой макушке.

— Мендэ![1] — крикнул Костя.

Бурят приветливо помахал рукой и стегнул лошадь.

— Это Цыдып Гармаев, наш знакомый, — сообщил друзьям Пронька, провожая глазами подводу…

У самой тропинки стоят два толстых кедра. Кто-то давно устроил здесь балаган-навес: лиственничной корой закрыта одна сторона, чтобы только схорониться от дождя. Вся внутренность нехитрого жилья на виду. Рядом с балаганом остатки прошлогоднего костра — затвердевшая зола и черные головешки.

— Пришли! — сказал Эдисон и снял с плеч мешок.

Все изрядно устали, но изобретатель отдыхать не дал.

— Таскать дрова, леди и джентльмены! Ночевка в лесу холодная…

* * *

Как раз в это время директор школы на заседании педагогического совета зачитывал акт. В нем говорилось, что группа детей большевистски настроенных родителей совершила нападение на хозяйственный склад одного из отрядов пятой японской дивизии и разгромила его. Позднее, когда офицер японской армии Цурамото в сопровождении нескольких нижних чинов явился в школу для проведения следствия, те же большевистские элементы избили его…