С ними по-хорошему нельзя - [81]

24 апреля

Джоэла сместили на третью страницу. В вечерних газетах еще не объявляли о его освобождении.

25 апреля

Ничего особенного.

Вряд ли папа пошел за спичками в сторону тюрьмы.

26 апреля

Ничего.

27 апреля

Ничего.

28 апреля

Ничего.

29 апреля

Мэри предложила донести на папу, у него было достаточно времени, чтобы смыться. Мы с мамой не согласились.

2 мая

Мы были правы. Невиновность Джоэла доказана. Виновным оказался высокий, сутулый мужчина сорока лет в розыске. К нам пришел инспектор и стал нас опрашивать. Ушел, не добившись никаких сведений, кроме тех (положительных), что касались бедняги Джоэла.

3 мая

Джоэла освободили сегодня утром. Миссис Килларни и Саломея ждали его у нас. Настоящий триумф. Мы обмывали его освобождение целый день без остановки. Набежали соседи и друзья с поздравлениями. Было выпито неисчислимое количество бутылок. В шесть часов Джоэл отправился к себе вместе с миссис Килларни и ребенком. Мэри уезжала в Гэлин, ее поезд уходил в семь часов. За ужином мы с мамой остались одни. Было невесело. Я вспомнила, что забыла показать Мэри письмо отца Томаса.

4 мая

Опять приходили инспекторы. Шарили повсюду.

5 мая

Наконец-то они попали в точку: папина фотография на первой странице. Он — Дублинский Вампир. Похоже, что он виновен во многих других подобных преступлениях, совершенных в разных местах земного шара. Мама ликует. Мы снова обмываем случившееся с соседями и друзьями.

Я пошла к Джоэлу, чтобы спросить, что он думает по этому поводу. Перед его лавочкой собралась толпа. Ему устроили овацию. Забравшись на лестницу, он прибивал над своей дверью табличку «Покупайте у Вампира». Когда он спустился, его встретили аплодисментами. Невозможно было к нему подступиться. Наконец он меня заметил и провел в свою берлогу. Миссис Килларни, срубившаяся после долгих праздников, спала в углу, равно как и невосприимчивая к шуму и по-стариковски сморщенная Саломея. Джоэл не без труда вытурил всех за дверь, каковую тут же запер. Бутылки из-под уиски, полные и пустые, устилали пол. Уверенной рукой Джоэл подобрал одну из них, полную, и подвинул ко мне ящик, чтобы я могла сесть.

— Сногсшибательно, — сказал он, наполняя мой стакан. — Неограниченный кредит у всех торговцев квартала. Непрерывные заказы. Я уже готовлю новые модели: в частности, квадратную пуговицу с внутренней пружиной из брюшной щетины. Если бы я не осуждал эксплуатацию пролетариата и интенсивность труда, пришлось бы нанимать рабочих. Ну, в общем, грех жаловаться.

— Ты удивился, когда узнал, что это был папа?

— Нисколько. Кстати, о тюрьме, даже думать о ней не могу. Ужас. Там даже выпить нечего. Думал, свихнусь.

— Думаешь, его арестуют?

— Папу? Конечно, нет. Он свое дело знает. Жаль, что я так плохо знал его раньше.

— В любом случае, мы его больше не увидим.

— Не стоит из-за этого убиваться. Еще стаканчик?

— Пожалуй. Если, судя по его словам, он действительно ее не убивал...

— Шшшш. Не распространяй подобных слухов, мало ли что.

— Я просто так сказала.

— Впрочем, я подозревал, что этот тюфяк не способен на убийство.

— Ты расстроился, когда узнал, что она умерла?

— А почему я должен расстраиваться? Из-за того, что произошло в твой день рождения? Это было так, смеха ради. Вообще-то, да, я расстроился. Теперь, когда ты об этом сказала, а я подумал.

— Не думай слишком много.

— За это не переживай. Слышь, а у меня для тебя новость, но как-то неловко о ней говорить. Может, это покажется тебе смешным.

— Давай.

— Ну так вот, из «Дублинской воскресной» попросили у меня, значит, что-нибудь написанное мной, чтобы опубликовать. И я дал им одно стихотворение.

— Я не знала, что ты пишешь стихи.

— Да. А у тебя самой нет никакой идейки, по части литературы?

— Я хотела бы написать роман.

— О чем?

— Не знаю.

— Ты уверена, что это будет роман?

— Это — точно. И еще: я напишу его на ирландском.

— Ну, тогда я не смогу его прочесть.

— У меня уже есть название.

Оно только что пришло мне в голову.

— Какое?

— «С мужчинами по-хорошему нельзя».

— Что-то длинновато.

— Меня поразила одна фраза, которую ты произнес в тот самый вечер, когда вернулся папа, когда миссис Килларни принесла Саломею, но слушать ее никто не хотел.

— Хреновый получился вечер. Нам всем досталось.

— Ты сказал тогда: «С женщинами так всегда, с ними по-хорошему нельзя».

— Я так сказал?

— Да. Но я ее изменила и поставила «с мужчинами».

— И о чем ты там напишешь?

— Не знаю.

— Смешное название, но если ты напишешь «с женщинами», будет оригинальнее.

— Ты думаешь?

— Конечно.

В дверь застучали кулаками и ногами.

— Пойду их усмирю, — сказал Джоэл. — Я теперь так знаменит, что они готовы все снести.

Я оставила его на восторженных почитателей.

Я шла медленным, задумчивым шагом. Перспектива остаться с мамой лицом к лицу меня не радовала. Мне не очень хотелось возвращаться домой. На углу О’Коннелл-стрит я встретила Варнаву. Он явно не знал, следовало ли ему со мной заговорить. В итоге решился.

— Вы стали видной личностью, Салли, — робко произнес он.

— Да нет же, нет.

— Да, да. Уверяю вас. В вашу честь Мак-Адамы устраивают целый праздник.

— Я об этом ничего не знаю.

— Это будет сюрпризом. Они вас пригласят. Беатиция и Ева.