С ними по-хорошему нельзя - [47]

— Вот, — ответила я.

И указала пальцем на человека, которого только что вычислила по фуражке, появившейся из-за пьедестала одной из статуй. Это был тот самый смотритель.

— Не понимаю, — удивился Варнава, — что смешного в этом пожилом человеке.

— Я тоже, — ответила я.

Я развернулась и вышла, немного удивив тех, кто видел, как я входила минуту назад.

И все-таки я в этот их музей вернулась.

Я очутилась на Западной Мэррион-стрит с увязавшимся за мной Варнавой.

— Это не из-за меня вам пришлось уйти? Ведь вы только что вошли.

— А вы?

— Я? Вошел? Я... Я...

Этот болван меня выслеживал.

И что мне теперь с ним делать? В их музей я все-таки зашла, но не дошла до своей статуи. На этот раз я выбрала бы статую с фиговым листом. К счастью, там оказался Варнава, потому что мерзавец в фуражке видел, как я входила. Варнава даже не подозревал, что оказал мне услугу, он переживал из-за того, что прервал мое музейное посещение, и это было заметно.

— Вы позволите мне проводить вас, сударыня?

Я оценила формулировку. Неплохо сказано.

— Но я никуда не иду, — честно ответила я.

— А! — выдал он.

Я подсматривала за ним краем глаза. Очень любопытно оценивать мужчину (скорее мальчика), принимающего решение. На входе, в дверях музея, смотрители внимательно на нас смотрели.

— А не сходить ли нам в Феникс-парк?

Это меня не очень привлекало. Бесконечная поездка в трамвае. Не на такси же он меня повезет.

— Да, — сказала я.

— Вы не любите Феникс-парк?

— Нет, люблю.

— Можно было бы посетить зоопарк.

— Это мысль.

— Вы не любите животных?

— Нет, люблю.

Мы направились к Грегсон-стрит.

— Мне кажется, что вы предпочли бы что-нибудь другое, — сказал Варнава.

— Да нет, нет.

Шагая рядом с ним, или, скорее, позволяя ему шагать рядом со мной, я думала о смотрителе Национальной галереи: ведь он меня приметил, этот поганец. Я искала возможность учинить ему фарс, устроить подвох, подложить грязную свинью, а тут подумала, что на самом деле мстить должен именно он. В тот раз я, наверное, здорово его отделала.

— У вас озабоченный вид. Прошу меня извинить за то, что я побеспокоил вас во время осмотра. Я оказался там и посчитал позволительным...

Мы вышли на Грегсон-стрит. Я была бы не прочь задержаться у магазинов и поглазеть на витрины, но мой попутчик мог бы решить, что я выуживаю из него какой-нибудь подарок, и оказаться в щекотливом положении, учитывая, что у него наверняка не много денег на карманные расходы; достаточно на него взглянуть.

— Феникс-парк довольно далеко, — сказала я. — Ненавижу длинные поездки в трамвае.

— Я не питаю отвращенья к подобным средствам передвиженья...

Я взглянула на него: он принял утонченный и умный вид. Я сразу же поняла, что сейчас он закрутит какой-нибудь мадригал, и оборвала его.

— Вам долго ехать до мистера Богала? — спросила я напрямик.

— Не очень. Впрочем, я хожу к нему пешком.

— Вы любите гулять?

— Очень, сударыня.

Вот собачий отрок! Когда же наконец он мне скажет, где живет. Чтобы я знала, каково его социальное положение и каких развлечений от него можно ожидать. Мое собственное социальное положение скорее невысокое: моя мать — одиночка, брошенная отцом, с тремя детьми на руках и суипстейком, из которого мы уже немало высосали. Но я не собиралась обо всем этом рассказывать.

— И часто вы ходите в Феникс-парк?

— Часто, это не очень далеко от моего дома.

— Да? А где вы живете?

Неплохо я придумала с вопросом, чтобы узнать то, что хотела. Довольно незаметно.

— За церковью Святой Катерины. В Хамбери-лейн.

Голодранец, как я и думала. Но должен иметь хоть что-то, чтобы сводить меня в кино. Вот я ему и предложила пойти в Шемрок-Палас, — мы как раз проходили мимо, — там показывали «Blonde Bombshell»[*] с Джин Харлоу. Перед входом висела ее огромная фотография: какая красивая личность!

Варнава, похоже, затруднился:

— Вы полагаете, я могу повести вас на эту картину?

— А что, ее осудила Церковь?

— В Сент-Жаке я читал объявление на эту неделю: фильм запрещен даже для взрослых.

Он сглотнул слюну и добавил:

— Если мы войдем, нас примут за протестантов.

— Подумаешь! — воскликнула я.

Я не очень часто хожу в кинематограф. Сейчас представляется такая возможность, фильм наверняка интересный, актриса кажется красивой, как Венера Каллипига[*] (не знаю почему, но в музее нет копии этой статуи), и вот я должна от этого отказаться из-за какого-то священника из Сент-Жака? Ведь я не хожу на мессы в их Сент-Жак.

Однако Варнава, слегка шокированный моей последней репликой, совсем скуксился. Маясь взглядом и супя бровь, он, вероятно, искал аргументы в своей маленькой приходской голове. Прохожие оглядывались на нас и подтрунивали над нашей нерешительностью.

— В таком случае я пойду одна, — заявила я.

И направилась к кассе, открывая сумочку, чтобы сделать вид, будто ищу мелочь. Варнава подскочил и попросил два билета в партер, и маленький фонарик провел нас к нашим местам. Журнал с хроникой: Париж, 6 февраля. Какой красивый город! Я вытаращила глаза, чтобы увидеть, нет ли среди митингующих Мишеля Преля, но демонстрацию показали очень бегло. Зная его, я уверена, что он там светиться не будет. И все равно мне было приятно увидеть хронику Париж-Люмьер.