(С)нежные дни - [16]

После щей устроили чаепитие. Чай пили долго. Борис Ильич хотел узнать о столичной жизни, вопросы задавал короткие, но емкие. Потом привычно комментировал подробные ответы Вадима междометиями. Удивлялся, как сильно за последние годы изменился мир, и не понять ему теперь нового уклада.

– Тебе и не надо его понимать, – сказала Тамара Ивановна, подливая чай. – Мы свой век здесь доживем. Все необходимое у нас есть.

Очарование

Вчера Марго спрашивала, нравится ли ему Катя. Это была неправильная формулировка. Нравиться может город, дом, свитер или картошка с мясом. Нравится ли ему Катя? Здесь другое. Вадим был очарован. Слово-то какое забытое – очарование. Оно из тех же далеких времен, что и она сама. Там, где барышни, корнеты, альбомы, эпистолярный жанр.

Сегодня в валенках Катя была похожа на жену декабриста. Интересно, декабристкам в Сибири тоже приходилось в валенках ходить? Вадим помнил, им в школе рассказывали, что когда эти девы дворянских кровей приехали на поселение, они даже бульон варить не умели. Чтобы избавить его от мутности, цедили через свои французские кружева. Кате бы французские кружева пошли. Стояла сегодня среди елок и сосен с красным носом, он еле удержался, чтобы не прикоснуться к нему теплой ладонью, не отогреть. Стояла и конфету жевала. Учительница…

Вадим так и не понял, что произошло в кафе. Но что-то совершенно точно произошло, что-то, что ее очень сильно расстроило. Просто на глазах сникла, а утром вроде ничего стала. Прежняя. Что же там случилось?

– Дядя Вадим, а у вас правда такая отвертка есть?

После посиделок у Тамары Ивановны они поднимались к нему в квартиру. Решили испытать машинку на радиоуправлении, но игрушка оказалась крепко прикручена к коробке. Отвертки Бориса Ильича были слишком крупными и не подходили. Вадим вспомнил, что у него была маленькая для смены батареек, и теперь, вместо того чтобы просто принести ее и отдать, они втроем поднимались к нему. Паша нес коробку с машиной.

– Проходите. – Вадим открыл дверь.

И квартира сразу перестала быть пустой.

– Ух ты, а это что такое?

Пашка дернул за шнурок, и пространство наполнилось звоном.

– Настоящий судовой колокол.

– Вы правда капитан? – спросила Катя, застыв в коридоре и не решаясь проходить дальше.

– Нет. Это отцу подарил один из отдыхающих. В благодарность. Вот он был настоящим капитаном. Отдыхающий, в смысле. А отец – первым директором санатория. Проработал в нем много лет, до самой пенсии и даже больше. Вы проходите. Сейчас будем искать отвертку.

Он направился в комнату. Катя последовала за ним.

– Почему же вас называют капитаном?

– Потому что жизнь у меня кочевая, как у моряков и геологов. – Вадим подошел к стенке, открыл крышку секретера и стал искать пластмассовую коробку. На его памяти маленькая отвертка должна была лежать именно там. – Я инженер, специалист по нефтегазопроводам. Осуществляю контроль, занимаюсь организацией и координацией работ аварийных бригад, разработкой модернизации систем и все в таком духе. В общем, все время в плавании, как говорит Марго. Кажется, нашел.

Он закрыл секретер и повернулся. Катя стояла около пианино и гладила ладонью полированную крышку.

– Она точно подойдет? – с надеждой спросил Паша.

– Сейчас проверим. – Вадим взял в руки машинку. – Это мамино пианино. Она очень любила играть. Когда отца отправили в Вырубку, они только поженились, и он ей сразу пообещал, что купит пианино. У них здесь еще не было ни шкафа, ни кресел, ничего, а пианино было.

Вадим сам не понимал, почему все это рассказывает. Он редко с кем делился подробностями своей жизни, той, что дорога воспоминаниями и навсегда останется с ним. Но Катя так трогала эту крышку… И пучок ее совсем разлохматился, казался пушистым, хотелось подойти, взять за плечи, развернуть к себе…

– Теть Кать, а вы можете сыграть ту песню про зиму, которую мы учили на последнем уроке?

– Это не мой инструмент, надо спрашивать разрешения. – Она так и стояла спиной.

– Вы играете на пианино? – Рука с отверткой замерла.

– Тетя Катя – наш учитель музыки в школе.

– Я думал, она учитель английского.

– Это у тех, кто постарше.

– Я преподаю два предмета. – Она все-таки повернулась. – Английский и музыку.

– Как интересно. – Вадим стал откручивать очередной винтик.

– Ничего интересного, обычная практика для маленьких поселков. Учителей не хватает, не все едут в такие места. Себастьян Петрович, например, учитель истории и по совместительству – географии. Учитель русского заодно библиотекарь. А я, как выяснилось, единственная в школе, кто умеет играть на пианино. Оно в школе старенькое, но петь под живое исполнение интересней, чем просто слушать записи и подпевать. Вот так все и получилось.

– Прямо земская учительница. Раньше были земские врачи и учителя. Идейные. Я думал, такие уже перевелись. На, держи. – Вадим протянул освобожденную машинку мальчику.

Катю, кажется, задели его слова, и мочки ее ушей слегка покраснели.

– Что вы имеете против идеи? Вы знаете, что наша школа – единственная для Вырубки и пяти близлежащих деревень и что детей по утрам из этих деревень привозят учиться? Группой загружают в «Газели» и везут.