С небес об землю - [20]

Пожав плечами, Клара двинулась в указанном направлении, сопровождаемая сержантом.

На двери она увидела вывеску «Соловецкое городское отделение полиции».

Войдя в распахнутую Ковалевым дверь, она очутилась в небольшой прихожей, из которой вели три двери.

На левой двери висела табличка «Начальник горотдела».

На двери, расположенной напротив входной, висела табличка «Дежурная часть».

На правой двери табличек не было, но степень протертости краски на полу указывала, что это помещение самое посещаемое.

Справа и слева от двери дежурной части висели два стенда.

С левого, украшенного надписью «Их разыскивает полиция», на Клару угрюмо смотрело порядка двух десятков унылых небритых физиономий.

Правый стенд был разделен на две части. Верхняя часть была озаглавлена «Депутаты городской думы», а нижняя — «Городская администрация». Многие лица с правого стенда совпадали с физиономиями с левого стенда, отличаясь только степенью небритости и свежестью одежды. Хотя, конечно, это могла быть и ретушь.

Ковалев открыл дверь в дежурную часть и жестом предложил Кларе войти.

Войдя в комнату, Клара огляделась. Вдоль правой стены располагалась длинная и украшенная инвентарным номером скамья самого казенного вида, над которой висела табличка «Для задержанных». К удивлению Клары никакого ограждения места задержанных не было. На вопрос Клары Ковалев спокойно ответил:

— А куда они денутся?

У стены напротив двери стояло несколько стульев, над которыми висела табличка «Для посетителей».

Слева у засиженного мухами окна стоял стол, за которым на деревянном стуле сидел мужчина, одетый, как и Ковалев, в форменную одежду. Но у него, в отличие от Ковалева, на расположенных на плечах прямоугольниках было не три полоски, а две звездочки.

На табурете, стоящем на некотором удалении от стола, сидел массивный пожилой мужчина с бульдожьим лицом, густо заросшим щетиной. На мужчине был распахнутый ватник, несвежая светлая в крупную красную клетку рубашка из грубой ткани, и засаленные мятые штаны неопределенного цвета, с ярко выделяющимися на них золотыми генеральскими лампасами. Одной рукой он мял лежащий на коленях треух, а другой сжимал высокую металлическую кружку с налитой почти до краев темной жидкостью.

Ковалев, указав на стулья, негромко сказал:

— Присядьте. Дежурный скоро освободится, — и вышел из помещения.

Клара села на стул и приготовилась к ожиданию.

— Не, начальник, — уныло тянул мужчина, сидящий на табурете. — Я ж говорю, местные мы. Грибами промышлям, рыбалкой там. А чтобы что-нить такое, так ни-ни. А пачпорт я надысь потерял. Шел, значит по лесу, а из малинника мядведь. Ну я бяжать. И пачпорт, стал быть, и обронил. Потом искал, дык темно стало. Так и не нашел. И поутру искал. Нетути. Не иначе как хтой-то подобрал.

— Медведь.

— Не, зачем мядведю пачпорт. А может и мядведь. Вам оно, конешно, видней. Вы — власть. А мы к вам со всем почтением. Мядведь, так мядведь. Можа ты, начальник, думаешь, что я засланный какой? Да свой я, свой. Ты на меня взгляни. — Он почесал небритую щеку. — Лицо кавказской национальности, зад — украинской, а ноги так вообще от народов крайнего севера. Цельный интернационал получается. Братство, так сказать, народов в одном флаконе.

— Придется составить протокол, — сказал дежурный, положив перед собой лист бумаги и взяв из стоящего на столе стакана простую перьевую ручку. — Ваша фамилия? — спросил он, обмакнув перо в чернильницу. Чернильница была такого монументального канцелярского вида, что у Клары свело челюсти от внезапно напавшей зевоты.

— Сидоровы мы, начальник. Стал быть, Сидоров Сидор Сидорович. Ага. И батя мой Сидором был. И дед тоже. Традиция у нас такая в семье, значит. Чтоб эту, генеалогию, проще вести. Ага. А что, начальник, ручка-то у тебя такая простенькая. Этак макать-то в чернила замучаешься. За день, небось, так намакаешься. Вот, возьми, начальник.

Он вынул из кармана ручку и, сняв с нее колпачок, аккуратно положил на стол. Пробившийся сквозь мутное оконное стекло солнечный луч, отразившись от золотого пера, рассыпался бликами по помещению. Мухи, разбуженные этой неожиданной вспышкой, с недовольным гудением поднялись к потолку.

— Не сумлевайся, начальник. Настоящий «Паркер». Вечное перо. Как говорится: «Не гусиным пером вечные мысли, а вечным пером гусиные мысли». Автоматическая ручка. Самописка. Сама, стал быть, пишет. Я ее в лесу нашел. У муравейника. Кто-то обронил, а я и подобрал. Все одно, думаю, муравьям она ни к чему. А мне, глядишь, и сгодится. Эти писать, как их — мемуары. Воспоминания, значить, о бесцельно прожитой молодости. Ага.

Он шумно прихлебнул из кружки. Но, несмотря на объемистый глоток, жидкости в кружке не уменьшилось.

Дежурный, не обращая внимая на говорившего, что-то писал. Наконец он отложил ручку и, глядя в написанное, скучным голосом прочитал:

— Синх-Ар-Дин-Алеф из рода Джанк-Вонг-Тронов. Старший хранитель Древа Большого Контина. 16-го октября прошлого года на своем звездолете вы вошли в пространство Солнечной системы.

Спрятав корабль в поясе астероидов, вы 18 ноября в 15 часов 32 минуты по Гринвичу совершили посадку на территории центральной Африки. При посадке шлюпка получила повреждения. Включив блок авторемонта шлюпки и модернизировав скафандр на основе видеоизображений, полученных путем перехвата телепередач, вы под именем Альберта Мозеса в сопровождении роботов отправились в путешествие по Земле с целью сбора информации.