С любовью, Элис - [7]

– Хорошо, совершенно незнакомой фее остаться в нашем доме.

– Тогда она может жить в пристройке. После того, как дедушка переехал в дом, там никого больше нет. Между прочим, он тоже считает, что она красивая и хорошая.

Тэд закрыл лицо руками и издал тяжелый стон Если он отправит Джеки обратно, Бенедикт никогда не простит ему этого. Тэд также знал, что скажет ему на это его отец. Черт возьми, может, это и не так плохо, что она некоторое время поживет здесь. С некоторых пор он испытывал особую ненависть ко всем этим рождественским приготовлениям. Рождество всегда напоминало ему Лиз. Любое украшение, любая елочная игрушка навевали на него воспоминания, от которых он не в силах был освободиться. Уже три года он пытался забыть то время, когда они были вместе, когда жили счастливо со своим сынишкой и думали, что так будет всегда. После того, как она ушла, он выбросил все елочные украшения, гирлянды, огни, которые купила она, чтобы уничтожить любое напоминание о ее предательстве.

Теперь судьба давала ему шанс положить начало новой традиции празднования Рождества. Это будет только его традиция, его и Бенни. Конечно, Джеки будет здесь, но это временное явление.

Все же интересно, кто ей платит, подумал он.

– Хорошо, – сказал Тэд. – Я дам ей три дня, чтобы она себя проявила, и, если все будет в порядке, она останется.

– И мы не поедем на лыжный курорт? – Тэд улыбнулся.

– Мы не поедем на лыжный курорт, но учти, это твоя гостья. Ты будешь сам о ней заботиться.

От восторга Бенедикт подпрыгнул на кровати и кинулся на шею отцу.

– Спасибо, папа. Можно я скажу ей об этом?

Почувствовав прилив нежности, Тэд ласково погладил сына по голове и поцеловал его в щеку. Как мало нужно ребенку для счастья. И он мог лишить такого славного мальчугана маленькой радости!

– Залезай под одеяло. Я сам спущусь и скажу ей об этом.

Бенедикт прыгнул обратно в кровать. Отец накрыл его одеялом, поправил подушку и стал легонько тискать.

– Кто любит тебя больше всех?

– Ты! – закричал Бенедикт.

Тэд встал и пошел по направлению к двери.

– Пап, а ты скучаешь по маме? – услышал он вдруг голос Бенедикта.

Его рука застыла на ручке двери. Он не знал, что ответить сыну. Скучает ли он по ссорам, которые происходили между ними? Скучает ли он по той боли, которую испытывал, когда Лиз уезжала в город якобы по делам, а на самом деле для встреч с другим мужчиной? Нет, не скучал. Но он скучал по счастливой улыбке своего сына, которая так часто появлялась на его лице, когда Лиз жила с ними.

– Твоя мама очень талантлива. Ей пришлось уйти, чтобы стать настоящей актрисой. Но это не значит, что она тебя не любит. Она любит тебя так же сильно, как и я.

И хотя Тэд не ответил на вопрос сына, мальчик улыбнулся и укутался в одеяло.

– Спокойной ночи, пап.

Выйдя из комнаты, Тэд вздохнул с облегчением, радуясь, что и на этот раз ему удалось избежать откровенного и очень болезненного для них обоих разговора. В глубине души он понимал, что рано или поздно Бенедикт потребует объяснений, но он не знал, как сказать сыну правду.

Он спустился в библиотеку, где его ждала Джеки. Она сидела на вращающемся кожаном стуле и задумчиво смотрела на языки пламени в камине. Без пальто, в красной вязаной кофточке и черной юбке, плотно облегавшей бедра, она выглядела очень соблазнительно. Увидев ее, Тэд настолько оробел, что почувствовал, что не может сказать ни слова. Никогда он не встречал такой потрясающей женщины. Хотя она была одета по-деловому, в каждом изгибе ее фигуры, в каждой черточке лица сквозила женственность, делающая женщин такими притягательными для мужчин.

– Извините, что заставил вас ждать, – пробормотал Тэд. – Скажите мне, где ваши вещи, и я сейчас же принесу их.

Она выпрямилась, услышав его голос, и положила ногу на ногу. Несколько секунд Тэд стоял, не в силах оторвать взгляд от изящного изгиба ее бедра. Только когда она заговорила, он вернулся к реальности и упрекнул себя в слабости. Если Джеки Ланг будет всю неделю мелькать у него перед глазами, ему не раз придется подавлять в себе пробуждающиеся по отношению к ней фантазии.

– Спасибо, – произнесла она тихим голосом, – что разрешили мне остаться.

– Это я должен вас благодарить, – ответил Тэд. – Бенедикт попросил меня поселить вас в комнате для гостей…

– Нет, что вы, – сказала Джеки, – у меня есть деньги, и я могу позволить себе остановиться в отеле. Я возьму напрокат машину, чтобы ездить к вам из гостиницы.

– Позвольте мне закончить, – произнес Тэд. – Я даю свое согласие на то, чтобы вы остались здесь на три дня. Думаю, больше и не понадобится. Вы можете жить в пристройке. Там очень уютно – две комнаты, кухня и ванная. Вы можете ездить по своим делам на моем пикапе, а я пока воспользуюсь старым грузовиком моего отца.

– Но меня наняли до конца Рождества, – ответила она. Джеки уставилась на свои колени, потом вдруг подняла голову и сказала: – Я понимаю, что ситуация странная и я вмешиваюсь в чужую жизнь, но поверьте, это нетипичный случай и в моей практике. Обещаю, что я сделаю все как надо, но это займет больше трех дней.

– И сколько же надо времени, чтобы поставить елку и украсить ее огнями? – спросил Тэд раздраженно.