С куклами к экватору - [91]

Джайны утверждают, что именно такое прозябание — счастье. Они не боролись за свои взгляды, не совершали во имя этих взглядов преступлений, свою добродетель бедности они так настойчиво выставляли напоказ, что в конце концов добились — также бесцеремонно, как Моголы, — счастья за счет других. Могут ли люди согласиться со счастьем знатного Могола, лежащего обнаженным в алебастровом бассейне, или со счастьем подобного Швейку голого человека на улице? «Нет, — сказал недавно индийский министр Кришна Менон по поводу джайнов, — каждый бедный святой обходится нам, остальным, слишком дорого».

Святые ничего не делают и к тому же урывают еду у тех, кто сам не наедается досыта. Отсталой в промышленном отношении стране надо во многом догонять других, народу приходится напрягать все силы, и добровольные нищие являются в сущности паразитами. Эту экономическую истину Азия постигает довольно быстро.

И если среди вас найдутся люди, которые хотели бы вкусить райскую жизнь и полное безделье, они должны поторопиться в Индию и сбросить там одежду, пока таких там еще терпят.

Сам я этого не пробовал, я представляю себе счастье иначе. И к гнездышку Моголов, оберегаемому зубчатой стеной, я тоже не стремлюсь. Кому захочется не жить с людьми, а противопоставлять себя им?

Я за людей.

В Дели мы встречали Новый год, и это мой тост за Индию и за всех вас.

НЕСКРОМНЫЕ КУКЛЫ

В туманную погоду загадки бесконечности начинаются в трех метрах от окна. В Дели было несколько туманных дней, пришлось отказаться от некоторых поездок, а это благоприятствует пищеварению и философствованию.

Застал нас там и самый холодный день в году. Для газет это было сенсацией: температура катастрофически упала — до шести градусов выше нуля. Не думайте, что это пустяк. Окоченевшие босые люди, кое-как завернутые в какие-то простыни, но с головой, обмотанной всеми шерстяными платками, которые им удалось раздобыть, были незабываемым зрелищем. Между прочим, мы видели там также попону для скота, имевшую совсем не такой вид, как у нас в Чехословакии. На спине был вшит специальный мешок для горба буйвола.

Новогодний день выдался прекрасный, светило солнце, и обед у наших друзей в посольстве подавался в саду. Госпожа Майка позаботилась о золотистой чечевице и нашем чешском символе изобилия — свином жарком. Все было как в Праге, если не считать того, что мы сидели на террасе под открытым небом и перед нами расстилался индийский ландшафт. Зеленая трава, полосатые белки, которые с вертикально поднятыми хвостами бегали по дорожкам, листва на деревьях и среди листвы обезьянки. На ветвях сидели сердитые голуби — дутыши и «семь сестер», которых так называют потому, что они всегда летают группами по семи. Они величиной с дрозда, но серые с желтыми клювами. И порядочные обжоры.

В связи с этим мне хочется рассказать еще о нескольких особенностях местной кухни. Одна индийская кухарка чрезвычайно таинственно пообещала угостить нас местным блюдом, которого мы, конечно, не знаем, а оказалось оно самой обыкновенной цветной капустой. В другой раз нас угостили загадочными, геометрически правильными валиками, из которых торчала косточка куриной ножки. Когда в валик втыкали вилку, вытекал горячий жир, и это было замечательно вкусно. Я так и не мог понять, как это готовят. Наш посол уверял, что просто высверливают в воздухе дыру, набивают ее курятиной, оставшееся место наполняют маслом, все это обваливают в толченых сухарях и затем жарят.

На индийской свадьбе я пробовал зарумяненных, перченых кур с гарниром из большого количества зелени, различные блюда из мяса, горячие хрустящие лепешки. Невеста с драгоценным камнем в ноздре без конца подкладывала еду на наши тарелки. Но она напрасно беспокоилась, мы и сами наполнили бы их, все было очень вкусно.

Какую еду можно назвать обычной, а какую экзотической? Обжаренная цветная капуста, перченая курица… На этой свадьбе я разговорился с индийским министром культуры господином Хамаюном Кабиром. Он признался мне, что с детства мечтает увидеть город со сказочным названием Самарканд. «И вы тоже? — воскликнул я, так как мечтал о Самарканде всю жизнь. — Скажите, а откуда вы родом?».

Господин Кабир был из Лахора. Разве не поразительно, что мальчик из Лахора лелеял ту же мечту, что и мальчик из Ческе-Будеёвице? Причем задолго до того, как все мальчишки в мире одинаково стали мечтать о полете на советских ракетах.

Вот видите, я все время твержу вам, что достигнуть взаимопонимания с Азией не так уж трудно.

Дели меньше Калькутты и Бомбея, но в нем свыше двух миллионов жителей, и его новый район стремится соревноваться с мировыми столицами. Из президентского дворца открывается такая же перспектива, как через триумфальные арки Парижа. Сам дворец из красного камня не представляет интереса, так как это комбинация европейского академического стиля с древней могольской архитектурой, но размеры его импозантны. Чуть дальше высится полукружие огромного здания парламента. Красивее окрестности; пестрые клумбы, сады, виллы и бесконечные ряды улиц.

Памятники и другие напоминания об английских королях и наместниках постепенно и незаметно исчезают. Например, неподалеку от нашего отеля находилась улица Ян Пат. Ничего общего с каким-либо нашим парнем Яном она не имеет. Ян Пат в переводе значит: «Дорога народа». Называется она так лишь недавно, местные жители к этому еще не привыкли и по-прежнему называют ее «Queensway» — «Дорога королевы». Было бы нелепо смеяться над этим и предполагать, что народ не дорожит своей улицей. Времена владычества империализма здесь миновали, и никому в Индии не придет в голову тосковать по парадам, во время которых правительство ее величества принимало на таких улицах почести, воздаваемые подданными королевы. Это лишь подтверждает истину, что изменение табличек с названиями улиц революции не делает и вообще не в них дело. Главное, чтобы улицы действительно принадлежали народу. «Что значит имя?» — спрашивал подданный другой королевы Елизаветы, Шекспир.