С куклами к экватору - [88]

СМЕРТЬ В БЕНАРЕСЕ [7]

Наше путешествие продолжается. Рано утром мы сели в самолет на калькуттском аэродроме, который называется Дум-Дум. Да, вы угадали, здесь был военный завод, на котором англичане производили эти злодейские пули.

Мы снова поднялись над панорамой с вифлеемскими селениями, увидели четырехугольники водоемов, кубики домов, пучки пальм. Но тщетно искали горы справа. На коленях у нас лежал проспект с призывом: «В отпуск на Гималаи!», на картинках была изображена изумрудная зелень лугов, а над ними цепь белых и розовых вершин со звучными названиями: Канченджанга, Эверест, Гауризанкар, Аннапурна… В ясную погоду мы могли бы увидеть их из окна самолета, но на этот раз они были скрыты туманом.

Первая пересадка была у нас в Патане. Калькуттский самолет направляется на север, в Катманду. Подумайте, оставался всего час пути до Непала, страны, откуда наши мечты и альпинисты подымаются на высочайшие горы мира. Но и Катманду скрыт сегодня от нас туманом случайностей. Мы должны лететь в другом направлении. Самолет удаляется от нас в сторону Гималаев, и мы смотрим ему вслед без слез.

Наш самолет летит к Бенаресу, а это город такой же сказочный и давно желанный. К тому же он находится на пути к Праге, и это является решающим.

Мы движемся по направлению к цели, неудержимо приближаемся к дому, рассказ убыстряется, и это не всегда справедливо. Разве Калькутта менее интересна, чем Бомбей? Вовсе нет. А между тем мы посвятили Бомбею двенадцать длинных глав, а от Калькутты отделались неполными двумя. И для Бенареса нам, по-видимому, останется еще меньше места. Итак, в Бенарес!

Постараемся позабыть затхлые боевики из отцовских оперетт, в которых название этого города покачивалось вместе с тюрбанами магарадж и животами баядерок. Позабудем и рассказы о подлинном сердце Индии, находящемся именно здесь, о непостижимой таинственности ее религии и о мистериях расы, которые все еще пережевывают западные фильмы и авторы путевых заметок. И без них в этой спешке трудно будет стряхнуть вместе с пылью чужие взгляды и посмотреть на Бенарес собственными глазами. С чего же начать?

Ни одного магараджи мы здесь не увидели, только их дворцы высились над священной рекой, как фантастические утесы. Вид у них был запущенный. Во времена, когда принцы ездили лечиться сюда, а не на обычные курорты вроде чехословацких Пьештян, их башни и балконы выглядели, вероятно, респектабельнее.

Увидели мы и священный Ганг. Священный он именно здесь, потому что у Бенареса образует излучину в виде полумесяца, а полумесяц — знак бога Шивы. Так говорят одни. А другие объясняют, что воды реки здесь действительно целебны, и это было разумным основанием для создания места паломничества.

Раньше иностранцы удивлялись: неужели Ганг целебен? Его воду пьют, а между тем в ней купаются толпы паломников, людей, страдающих всевозможными болезнями, собирающихся сюда со всех концов страны, где свирепствует множество эпидемий. В воду бросают также остатки костров, на которых сжигали покойников, бросают и целые трупы людей, священных обезьян и коров.

— Из этой воды можно было бы штамповать пуговицы, — прошептал наш Ирка.

Но вообще люди теперь удивляются меньше, чем раньше. Они слышали кое-что об антибиотиках, о целебной плесени и других, творящих чудеса гадостях. При взгляде на священный Ганг у них все еще мороз пробегает по коже, но они уже более снисходительны.

— Очевидно, для индийцев эта вода не так уж вредна, — взвесив все. за и против, подвел итог местный чех. — Иначе этот народ за последние три тысячелетия наверняка бы вымер.

Три тысячи лет, а то и больше, широко пользуются этой водой. Еще в те времена, когда Будда произнес неподалеку свою первую проповедь, город был центром индуизма. Он пережил столетия распространения новой религии и вернулся к старому Шиве. Пережил средневековое господство мусульманства. Город со своими пятьюстами святилищами остается тем же, чем был когда-то. Самый большой храм Вишка-Ната, его купол и стены облицованы золотыми пластинками. Главная святыня золотого дома — фаллос Шивы, символизируемый овальным камнем в серебряной оправе. Собственными глазами я его не видел, вы уже знаете, что доступ в храм открыт только верующим и коровам. Но в узких уличках города продаются тонны священных предметов и игрушек, раскупаемых паломниками для подарков. Мы тоже привезли в Прагу этот символ божественного пола в детском издании.

Наряду с Шивой и его быком Нанди в Бенаресе поклоняются также подруге Шивы Кали или Дурге. В то время как остальные храмы сравнительно невелики и затеряны среди сплетения улиц, ее храм просторен. Там резвятся обезьяны — мохнатые детишки с лицами усталых стариков. Некоторых я сфотографировал вместе со свастикой, являющейся здесь декоративным элементом, — свастика как раз к лицу обезьянам.

От свастики, конечно, недалеко до лужи крови. Здесь пресловутый алтарь для жертвоприношений Дурге. Я видел два кола, между которыми зажимают шею черной козы. Но как ей рубили голову, я смотреть не стал — торопился. Богиня, изображенная с высунутым языком, посмеялась над моим трусливым бегством: она завела меня в уголок коридора, где в этот момент умирал так называемой естественной смертью распухший, наклонившийся вперед, хрипло и тяжело дышавший самец обезьяны.