С куклами к экватору - [7]

Часто недостаточно было опустить занавес. Например, после бомбейской премьеры большая часть зрителей хлынула на сцену. Они хотели знать, как мы все делаем. Пришел губернатор штата Бомбей и случайно бывший там в гостях губернатор штата Ассам. Разумеется, пришла и вся чешская колония, а наш генеральный консул привел своих коллег из дипломатических представительств других государств. Пришли писатель Мульк Радж Ананд и художник Хусейн, наши старые пражские знакомые. Все они хотели посмотреть вблизи балерину Илону, Ясанеку пришлось еще раз сказать, что он Ясанек, потом гости требовали кенгуру, цирковых клоунов, рыцаря и дракона… До тех пор, пока наконец актеры вежливо сказали, что, пожалуй, проще повторить весь спектакль.

Тогда друзья поняли, попрощались и дали нам возможность — время близилось к полуночи — отправиться в гостиницу ужинать.

Легли ли чехословаки спать? Измучены они были порядком, но, вспомнив, что находятся уже двадцать четыре часа в экзотическом Бомбее, а видели лишь один хороший клуб и душные кулисы театра, решили немедленно отправиться на улицу.

Заспанный швейцар охотно открыл дверь, вокруг отеля царила тишина, ничто не вызывало желания подебоширить, как полагается после премьеры. За углом на тротуаре спали вповалку люди, не какие-нибудь кутилы, просто бездомные. Некоторые на жалких лежаках из планок и веревок, другие подстелив узенький коврик, а кто и просто на голых камнях. Нам объяснили, что эти люди оставили свои семьи на клочках земли, которые не могут их прокормить, и пришли сюда из деревень в поисках заработка. Вряд ли они его нашли.

Мы пошли куда глаза глядят через железнодорожную колею по чугунному мостику. На площадках ведущей к нему лестницы тоже приходилось идти осторожно; и там лежали люди. Через некоторое время мы вышли на широкую набережную.

Вправо и влево раскинулось великолепное полукружие бульвара, с внешней стороны окаймленного светлыми шестиэтажными домами с балконами и большими окнами. Вдоль них — тротуар, пальмы, затем две полосы шоссе с идущими в три ряда автомобилями. На внутренней стороне полукруга находилась третья, такая же широкая полоса для пешеходов, соблазнившихся прогулкой вдоль моря.

Этот роскошный проспект, который, сверкая фонарями, тянется на много километров, именуется Marine Drive. Какой-то вдохновенный автор рекламных брошюр назвал его «Ожерельем королевы». Он расположен на полосе земли, всего двадцать пять лет назад отвоеванной у моря, и является сейчас гордостью города. Внизу, под парапетом, покоренные волны облизывают его огромные камни, над темной водой светятся звезды.

Свет «Ожерелья королевы» неприятен людям, спящим во многих уголках бульвара, и они прикрывают глаза краешком одежды. Группка поющих мальчишек тоже предпочла устроиться со своим барабаном подальше от фонарей, в проходе между роскошными домами. Барабан у них цилиндрический, посередине он толще и к концам сужается. Юноша сосредоточенно выбивает на нем пальцами и ладонями обеих рук резкий, сложный ритм. Другой мальчик запевает, и остальные подхватывают рефрен, отвечая на шутливый вопрос или подтверждая дерзкую правду, высказанную первым. Это сочно, совершенно непринужденно, поется для собственного удовольствия. А судя по тому, что эти ребята торчат тут далеко за полночь, дома их маменька не поджидает.

В пятидесяти шагах от поющих ребят ярко освещенная стройка, где тоже никто не обращает внимания на поздний час. Надпись гласит, что здесь будет выставка тканей с демонстрацией моделей; торжественное открытие назначено на послезавтра.

Мы заглядываем за забор и сразу оказываемся в элегантнейшей Европе. Сюрреалистические манекены с туловищами из проволоки, узловатых корней и пучков соломы, пустые овалы вместо лиц с желто-зеленым геометрическим рисунком, среди каскадов набивных тканей стройные дамские ножки, похожие на спицы колес огромного деревенского велосипеда… И все это монтируют декораторы с булавками во рту, как в Париже, и тюрбанами на голове, как в Индии.

«Ожерелье королевы» и бездомные люди, сюрреалистические манекены и рядом с ними тысячелетний барабан уличных певцов. Это только горстка странных разнородных осколков, но где-то за ними вырисовывается истинный облик города.

МЕЖДУ МАНЕКЕНАМИ И БАРАБАНОМ

Пражские рецензенты будут, вероятно, поражены, но наутро после премьеры мы, открыв любую бомбейскую газету, находили там подробную рецензию и фото вечернего спектакля.

— Вот это оперативность! — всплеснула руками Даша.

— Они просто фанатики из отсталой страны, — объяснил Оттик. — Для них спектакль еще такое волнующее событие, что они не могут уснуть, пока не напишут о нем.

— Штурмуют без оглядки, — решила Вера, — не дожидаясь, пока все уляжется в голове или пока прочтут, что написали более умные коллеги. Увидите, они перестанут это делать, когда их читатели станут более требовательными.

Потом мы внимательно слушали перевод рецензий. Все они были положительными, даже лестными, и Ясанека кое-где называли «the most charming little Jahsahneck» (очаровательнейший маленький Ясанек). Мы наскоро отобрали несколько самых лестных фраз и протелеграфировали их домой.