С крестом и мушкетом - [11]

Д'Албукерки славился жестокостью, которая была тем страшнее, что была продиктована не корыстолюбием или садистскими наклонностями, а составляла неотъемлемый элемент всей политики создателя первой в истории человечества колониальной империи.

Он вырезал население деревень близ Ормуза, сжег мусульман Гоа в мечети, устроил чудовищную бойню в Малакке, сжигал корабли вместе с их экипажами в Индийском океане — совесть его была спокойна, ибо, как позже скажет португальский летописец Жуан Барруш, «если души тех, кто не исповедует христианство, все равно прокляты, то какой смысл считаться с их телами?».

А результаты были немалые — запуганность и покорность местного населения, истребление торговых конкурентов.

Сам д'Албукерки был честен, не терпел казнокрадов, не обогащался во время своих походов, но завоеванные города отдавал на разграбление солдатам, десятки кораблей, груженных награбленными товарами, отправлял в казну, и все это в куда больших масштабах, чем его предшественники и преемники.

Этот человек не искал любви тех, кого вел за собой. Посвятив свою жизнь недостижимой цели — увековечить господство маленькой Португалии над миллионными народами Востока, а тем самым сделать португальскую монархию первой в Европе, — он требовал от других такого же отрешения от личных интересов, такой же преданности идее возвышения Португалии над всем миром. В жертву этой идее — идее исторически неосуществимой и дорого обошедшейся Португалии — он приносил города и государства, врагов и союзников, не останавливаясь перед самыми чудовищными злодеяниями, которые тем более чудовищны, что их совершал не полуграмотный искатель приключений, каким был, например, завоеватель Перу испанец Писарро, и не патентованный злодей, вроде португальского пирата Гонзалвиша Тибана, наводившего ужас на жителей деревень близ устья Ганга в начале XVII века, а самый выдающийся государственный деятель Португалии XVI века.

Став правителем, д'Албукерки приступил к широкому осуществлению своих планов. Вначале он решил создать основной опорный пункт в Индии. Но экспедиция, отправленная в январе 1510 года против Каликута, оказалась неудачной. Португальцы были разбиты, племянник д'Албукерки маршал Каутиньо убит, сам д'Албукерки ранен.

В марте 1510 года д'Албукерки без боя овладел городом Гоа, который принадлежал южноиндийскому султанату Биджапур, и решил превратить этот порт, расположенный на острове, в центр создаваемой им португальской колониальной империи. Но за Гоа пришлось воевать. Правитель Биджапура Адиль-шах собрал войско и выбил захватчиков из Гоа. Лишь в ноябре 1510 г. с помощью индийских князей Кочина и Каннанура д'Албукерки снова овладел Гоа.

Взятие Гоа сопровождалось зверствами, повергшими в смущение даже видавших виды конкистадоров. Сам д'Албукерки писал королю Мануэлу: «Затем я распорядился жечь город в течение четырех дней и в это время никому не давать пощады… Мавров было убито шесть тысяч. Это действительно было великое дело, и оно было хорошо сделано».

Оставшиеся в живых после четырехдневной резни мусульмане — португальцы не щадили ни женщин, ни стариков, ни детей — были согнаны в одну из мечетей и заживо сожжены.

Теперь, когда португальцы твердой ногой стали в Индии, где построили целую цепь фортов и факторий, нужно было двигаться дальше, чтобы сокрушить ненавистных «мавров» на западе — окончательно подчинить Ормуз, правитель которого проявил неповиновение, и захватить Аден, а также — на востоке, там, куда еще не добрались португальцы и где еще беспрепятственно торгуют мусульманские купцы. На восточном конце великого торгомого пути, по которому шли пряности, лежала Малакка, город, где довелось побывать лишь одному европейцу — предприимчивому итальянцу Лодови-ко ди Вартеме.

Король Португалии Мануэл торопил своих капитанов. Он слабо разбирался в обстановке на Востоке, этот король, который считал, что счастье и дальше будет сопутствовать португальцам, совершающим подвиги во имя бога и короля.

И вот в 1509 году, в разгар борьбы между д'Алмейдой и д'Албукерки, в Кочине появилась небольшая эскадра из четырех кораблей под командованием Диогу Лопиш ди Сикейры. Эта эскадра должна была идти в Малакку и попытаться захватить город: в Португалии явно не понимали, что такое Малакка. Но в Индии ди Сикейре посоветовали не открывать с такими малыми силами враждебных действий против Малакки, а ограничиться разведкой. Д'Албукерки, в планах которого Малакка занимала не последнее место, удалось отправить с ди Сикейрой нескольких своих людей, в том числе пострадавшего из-за приверженности к новому правителю Индии Рюй д'Аранжо.

Сикейра вновь появился в Кочине несколько месяцев спустя, когда д'Албукерки вернулся из неудачного похода против Каликута. От прежней спеси, которая так отличала будущего — четвертого — вице-короля Индии, казалось, не осталось и следа. Еще бы! Несколько десятков человек потерял капитан в Малакке, сам едва избегнул плена и с позором бежал от города, который явился завоевывать.

Из не слишком подробного доклада Сикейры и рассказов моряков и солдат его флотилии, заботливо собранных шпионами д'Албукерки, постепенно вырисовывалась следующая картина.