С киноаппаратом в бою - [7]

Я проснулся среди ночи. В черной темени раздавался густой тяжелый храп. Вдруг дверь сарая распахнулась, кто-то вошел и громко сказал:

— Товарищи! Среди вас находится диверсант! Держите его!

Легко сказать «держите его»! Даже если бы у него было на спине написано, что он диверсант, попробуй найти в темноте! На мгновение в сарае стало тихо. Вдруг рядом со мной кто-то вскочил и, больно ударив меня в плечо сапогом, кинулся бежать. Я слышал в темноте, как вскрикивали люди, — очевидно, на них кто-то с размаху наступал. Скрипнула дверь, и заблестели в проеме яркие звезды.

Ударила автоматная очередь, пули дробно застучали о деревянную стену сарая. Поднялся шум, засветили сразу несколько фонариков.

— Отставить стрельбу! Произвести перекличку! — скомандовал, очевидно, ротный.

Почти до утра выясняли и подсчитывали, кого же нет. Исчез рядовой Остапенко. Наконец добрались и до нас. Сначала арестовали, потом начали проверять документы. В этот момент появился комиссар, и все обошлось благополучно.

— Сами видите, что творится, — сказал нам комиссар. — Могли ночью принять вас за диверсантов и расстрелять без суда и следствия…

Комиссар сообщил нам, что штаб нужно по дислокации на завтра искать в районе деревни Джурчи и что нам лучше всего отправиться туда.

— Пока обстановка в Крыму мне совсем неизвестна, — сказал он нам на прощанье, — судя по всему, Северный Крым полностью у немцев, а парашютный десант они высадили в районе Качи…

До машины мы добрались усталые и разбитые. Товарищи рассказали нам, а мы им, о своих приключениях и волнениях. Наговорившись вволю, мы решили, что Джурчи никуда от нас не денется, если мы переночуем здесь и поснимаем. На этот раз я отправился вместе со связным матросом-мотоциклистом в район Сиваша. Димка остался — для третьего места на мотоцикле не оказалось.

Скоро показались гнилые озера, и мы замаскировались в руинах разбитой станционной сторожки. Небо гудело от вражеских самолетов. Низко носились «мессеры», выше — «Ю-87» и «Ю-88», а совсем высоко кружили корректировщики.

Только когда стало темнеть, я сумел выбраться из спасительной сторожки и пошел вместе с матросом мотоциклистом на передовую.

Идти пришлось недолго. Перевалили два косогора, и стало ясно, что мы находимся на передовой. Где ползком, где пригнувшись, по ходам сообщения, мы выбрались на небольшую возвышенность.

Ракеты то и дело освещали землю ослепительным светом магния.

Вдали ухали орудия, и нарастающий звук летящего снаряда заставлял пригибаться к земле. От взрывов больно звенело в ушах. Внезапно почти рядом я увидел покрытые бурой плесенью воды Сиваша. Здесь был наш правый фланг.

С левого фланга вдруг послышалась непрерывная ружейно-пулеметная дробь. Матрос сказал:

— Опять немцы пошли в атаку. Жарко там.

Бой на левом фланге шел всю ночь. На рассвете командир батальона вызвал меня к себе на командный пункт и сообщил, что немцы прорвали левый фланг и мы окружены с трех сторон, с четвертой — вода. В следующую ночь, если будем живые, постараемся этим путем выйти из окружения.

Немцы, очевидно, разгадали наше желание уйти ночью и решили покончить с нами днем. Одиннадцать атак отбили моряки в этот день. Стиснув зубы, я снимал. В перерывах между атаками, отложив камеру в сторону, помогал оттаскивать раненых, подносить боеприпасы.

И как только начиналась новая атака, я брал в руки свою камеру. Ночью, как назло, вылезла из-за туч луна. Она осветила берег и тяжелую, как ртуть, воду. Остатки батальона моряков, получив приказ, отходили мелкими подразделениями по пояс в соленой густой жиже. Тяжелораненых несли на плечах. Немцы усилили огонь из минометов. Мины, падая в воду, поднимали черные столбы воды.

Я шел по грудь в воде. Плечо ныло от тяжести аппарата. С берега летели огненные струи трассирующих пуль. Вот впереди скрылся под водой моряк. Слева послышался стон и всплеск.

Ужасно сознание собственного бессилия, невозможности помочь, спасти гибнущих рядом товарищей.

Всю ночь мы брели через озеро и только на рассвете вышли на сушу и упали обессиленные. Хотелось плакать и целовать от радости землю…

Наутро я кое-как дотащился до машины, где меня ждали не на шутку перепуганные моим отсутствием товарищи. Как я был рад снова увидеть Димку, Чумака, Федю!

6. Джурчи

Мы двинулись в обратный путь по другой дороге, чтобы заехать в штаб фронта. На этот раз небо просто кишело самолетами. «Ю-87» и «Ю-88» непрерывным потоком летели в наш тыл, и слышно было, как там тяжко ухали бомбы. Горизонт заволокло черным дымом. Вдоль дороги валялись убитые лошади и разбитые повозки.

Мы проехали много путаных перекрестков с нагромождением указательных стрелок. Наконец показалось село, это было Джурчи. Шоссе привело нас на пустынную улицу. В селе не было ни души. Только несколько собак лаяли на нас, стоя у закрытых ворот. Впереди нас по шоссе шла белая корова. Из ее огромного вымени тонкими струйками брызгало молоко.

Шоссе привело нас к горящему универмагу. Мы выскочили из машины, сняли несколько кадров, поехали дальше. Странно, почему никого нет? Всюду мертво… Я попросил Чумака сбавить скорость и ехать медленнее.