бегу я за рабочий стол" (это написано в восемьдесят шесть лет!).
Чуковский против Чуковского. Предполагал ли он, что его главным — и самым коварным — врагом будет миф о самом себе — о "сказочнике № 1", "лучшем, талантливейшем детском поэте" советской эпохи, миф, с которым ежедневно — из года в год — сталкиваются (и наталкиваются, пытаясь «прорваться» сквозь него) сотрудники Дома Чуковского в Переделкине, когда рассказывают посетителям о Чуковском-критике, Чуковском-художнике, Чуковском-переводчике…
И дает ли нам образ Чуковского — такой, каким он предстает со страниц его второго Собрания сочинений, — осторожную надежду, что по выходе новых томов монолит незнания, непонимания, невзволнованности и неинтереса все же даст трещину? Или для широкого — «демократического» читателя (ради которого он и писал) он все равно останется заложником собственного мифа, автором бессмертной «Мухи-Цокотухи»?
(Как с мрачным остроумием заметил Корней Иванович, когда ему предложили прочитать студентам неопубликованного Блока: "Зачем же я буду читать им неопубликованного Блока, если они и опубликованного не читали?")
P. S. Ляпы и ляпсусы. К сожалению, в издании не обошлось, как принято говорить, "без досадных опечаток".
В сказке «Бармалей» (т. 1) пропущена строка — "Hавсегда забудем"; в «Содержании» — фамилия «Анненков» указана без инициала;
в «Комментариях» вместо "Онегин на чужбине" — "Один на чужбине" (т. 3, стр. 583);
"…если бы издать все, что напхано им…" (там же, стр. 547);
переводчик Левон Мкртчян назван Девоном Мкртчяном (т. 3, стр. 369).
Таких опечаток, увы, много.
Тут вспоминается, что писал Чуковский (т. 3, стр. 347) об одном из американских переводчиков: "Он дельный работник, но торопыга, вечно впопыхах, и поневоле ему приходится халтурить. Очевидно, все дело упирается в доллары. Во всем виновата the highly commercial attidude of your publishers (сугубо коммерческий подход ваших издателей)".
Ольга КАHУHHИКОВА.
(c) 2001 Журнальный зал в РЖ, "Русский журнал"
Адрес для писем: [email protected]
