С кармой по жизни - [11]

— Да, присмотрела. — Я собралась с духом и выдала: — Знакомые говорили, у вас есть один мальчик по имени Саша Приходько, очень спокойный такой, рассудительный, симпатичный.

— Да, неплохой мальчик, — проговорила она без тени смущения. — Только вы немного опоздали — его уже усыновили. Не далее как сегодня его взяла на воспитание одна очень порядочная и симпатичная женщина. Она почти год встречалась с Сашей, они очень привязались друг к другу, и мы со спокойной совестью оформили все документы

— Какая жалость, — сокрушенно вздохнула я. — Мне так хотелось взять именно этого мальчика. Извините, а вы не могли бы сказать, что за женщина усыновила Сашу? Может, я могла бы помочь ей хотя бы деньгами, чтобы Саша ни в чем не нуждался?

— Вообще-то у нас это не принято, — замялась она. — Но если вы действительно хотите оказать материальную помощь, то можете сделать это через наш детдом, а мы уже передадим деньги по назначению.

— Нет проблем, я готова помочь и детдому, но Саше я бы хотела сделать подарок лично. Вы меня понимаете, надеюсь?

— Ну что ж, если так, то возьмите ручку и записывайте.

— Пишу.

— Ее зовут Вероника Сергеевна Крымова, работает директором туристической фирмы, я дам вам ее домашний телефон. Пишете?..

Дальше я уже не слушала. Бросив трубку, я ошарашенно уставилась перед собой, не в силах сообразить, что происходит на белом свете. Каким образом моя фамилия оказалась на тех документах? Кто мог встречаться с Сашей целый год, скрываясь под моим именем? И при чем тогда Григорий? Может, он каким-то образом обманул и директрису? Но зачем ему это понадобилось? Зачем ему вообще нужен был этот безобидный и беззащитный мальчуган? От всех этих вопросов голова моя шла кругом, мысли путались, но ответов не было. Чтобы не свихнуться раньше времени, я встала и пошла на кухню.

Саша стоял у раковины и, прикусив от усердия язык, старательно мыл посуду. Только теперь я заметила, какой он худенький, как неаккуратно подстрижен и что у него оттопыренные уши.

— Ну что ты делаешь, я же пошутила, — со смехом проговорила я, отнимая у него недомытую тарелку. — Лучше сядь и расскажи мне кое-что.

Он послушно уселся на табуретку и начал рассматривать свои пальцы с обгрызенными ногтями.

— Тебя раньше уже кто-нибудь хотел усыновить? — спросила я, споласкивая тарелку под холодной водой.

— Нет, — кратко ответил он.

— И никто даже не пытался?

— Нет.

— Может, к тебе приходил кто-то, приносил подарки, водил тебя на карусели?

— Нет.

— Да что ты заладил: «нет» да «нет», — занервничала я. — Я же с тобой нормально разговариваю, а ты ведешь себя, как партизан на допросе. Пойми, мы попали с тобой в какую-то странную и не очень хорошую историю. Чтобы выпутаться из нее, я должна кое-что выяснить. И ты можешь мне помочь в этом. Понимаешь?

— Да. А где компьютер?

— Ну вот, приехали. — Я вытерла руки полотенцем и присела около него. — Ладно, ответь еще на один вопрос, и пойдем играть. Григорий был один, когда забирал тебя из детдома?

— Один.

— И никакой женщины с ним не было?

— Только Марь Иванна.

— Хорошо, теперь пойдем осваивать компьютер. — Я поднялась и строго посмотрела на него. — Но сначала в ванную, у тебя полно перхоти в голове, а мой компьютер грязнуль не любит.

— Так я и знал, что этим все кончится, — сокрушенно вздохнул малыш, соскальзывая с табуретки. — Только все мои вещи остались в той машине, в багажнике.

— Что ж ты сразу не сказал? Но ничего, я дам тебе свой халат, а потом что-нибудь придумаем.

— Я девчоночьи вещи не ношу, — с вызовом проговорил он.

— Значит, будешь ходить голый, пока я не постираю твою одежду, — отрезала я.

Проводив его в ванную, показав, как включается вода и где висят полотенца, я ушла в гостиную, уселась в свое любимое розовое кресло и погрузилась в размышления. Прежде всего мне нужно было понять, во что это я вляпалась сегодня. А скорее даже еще вчера, когда познакомилась с Григорием. Этот вопрос не давал мне покоя. Судя по всему, Григорий, с которым я, наивная и глупая женщина, успела не только провести ночь, но и помолвиться, был не самым честным человеком на земле. Теперь было ясно, что он познакомился со мной совсем не случайно, а с какой-то определенной целью. Чем конкретно он занимался и какая роль в его нечистоплотных делах была отведена мне — об этом мог рассказать только сам Григорий. Я уже поняла, что он меня как-то использовал, но как именно — это тоже оставалось загадкой. А может, виной всему моя нездоровая подозрительность? Может быть, Григорий действовал с самыми чистыми намерениями, а его подло обманули те двое, у которых уже об этом не спросишь? Может быть, им не позволяли усыновить ребенка, а Григорий по доброте душевной взялся помочь и выступил посредником? Но если так, то почему в документах детского дома фигурирует моя фамилия? Случайностью это нельзя было назвать даже с большой натяжкой. Он был просто обязан сообщить мне об этом, а не проделывать все за моей спиной, в результате чего у меня на руках оказался восьмилетний мальчик, который теперь официально проходит по всем документам как мой приемный сын. Что, спрашивается, я с ним теперь должна делать? Воспитывать? Но я сама еще не достаточно взрослая и не могу взять на себя такую ответственность. А с другой стороны, отправлять его обратно в детский дом, где директриса поместит его в психушку, тоже не хочется — жалко мальчишку. Кстати, директриса тоже ведет себя по меньшей мере странно: зачем ей понадобилось обманывать меня и говорить, что к Саше целый год приходила женщина и усыновила его, если на самом деле его взял Григорий, не приложив для этого никаких усилий? Допустим, он ее хороший знакомый и договорился с ней по-дружески об усыновлении ребенка, чтобы впоследствии передать его той парочке, которую почему-то как раз в этот момент решила задержать милиция, но тогда опять же при чем здесь я? Почему он не пришел ко мне на помощь, когда увидел, что я попала в беду, и не объяснил собровцам, что за рулем в машине находится совершенно случайная женщина, не имеющая никакого отношения ни к мальчику, ни к тем двоим? Тогда бы они отнеслись ко мне соответственно и не стали бы стрелять в меня как в сообщницу Гаджиевой. Вместо этого Григорий сбежал с поля боя, бросив мне на прощанье издевательскую усмешку. Испугался или сделал это намеренно с какой-то ему одному известной целью? Как бы там ни было, пролить свет на эту темную историю может только один человек — опять же сам Григорий. Я просто обязана найти его, швырнуть в лицо колечко и заставить решить проблему с Сашей Приходько. Самое страшное, что я даже не знала, где его искать: он не оставил ни телефона, ни адреса, не сказал, в каком банке работает, — ничего, как только что до меня дошло, я о нем не знала ничего, кроме имени Григорий и фамилии Романовский. Причем в том, что это его настоящая фамилия, у меня тоже не было никакой уверенности. Так или иначе, никакой другой ниточки у меня не было. Решив завтра же отправиться в ресторан и поговорить с метрдотелем, который, как мне показалось, хорошо знал моего кавалера, я выбросила из головы все эти мысли и пошла проверять, не утонул ли в ванной мой новый знакомый. Не успела я дойти до двери, как на столике зазвонил телефон. Не знаю почему, но мое сердце сжалось в тревожном предчувствии.