С Хейердалом через Атлантику. О силе духа в диких условиях - [51]

Тур Хейердал во время экспедиции «Кон-Тики». 1947 г.

Внезапно мы увидели, что Кнют бросился в волны, держа в одной руке спасательный круг, и поплыл изо всех сил навстречу Герману. Вот на гребне, заслонившем от нас Германа, мелькнула его голова, а вот Герман поднялся на высокой волне, между тем как Кнют скрылся в ложбине. И вдруг мы увидели их рядом друг с другом – они пробились сквозь валы и держались теперь вдвоем за круг. Кнют сигналил рукой; тем временем мы уже вытащили обратно надувную лодку и поспешно принялись вчетвером выбирать трос, привязанный к спасательному кругу, не спуская глаз с загадочного темно-зеленого существа, которое то и дело показывалось над водой и немало пугало Кнюта, пока он плыл к Герману. Из всех нас один Герман знал, что это была не акула, не какое-либо другое чудовище, а просто непромокаемый спальный мешок Торстейна, наполнившийся с одного конца воздухом. Правда, он недолго проплавал после того, как мы вытянули на борт наших друзей; и мы невольно подумали, что тот, кто утянул мешок под воду, прозевал куда более ценную добычу…

– Слава богу, что меня не было внутри, – произнес Торстейн, занимая свое место у руля. Вообще же мы не были расположены острить в тот вечер. Долго еще по нашим спинам пробегал холодок, тут же сменявшийся чувством острой радости от сознания того, что нас по-прежнему на борту шестеро».

Извините за длинную цитату, это, как вы поняли сами, из «Кон-Тики». У нас на «Ра» таких происшествий, к счастью, не было, даже в прошлом году, когда мы были далеко не так осмотрительны, как теперь.

А может, наоборот, именно тогда мы, по первости, были более осмотрительны? Абдулла с Сантьяго надстраивали фальшборт, Абдулла поскользнулся и свалился, но при нем был страховочный конец, он окунулся и вылез, отделался легким испугом, мы настолько не беспокоились за него, что Карло даже снимал все это на кинопленку. А сегодня – где, к примеру, мой страховочный конец, куда я его засунул?

Вспоминается еще одна история в том же роде. Я сидел в хижине, а на палубе орала обезьяна, я никак не мог понять, почему она орет, потом вдруг Карло стал меня звать, и я выскочил, смотрю – борт частью разъехался, папирусные связки болтаются в воде, а к ним как раз обезьяна и привязана. Свободно ее могло бы утащить, но Абдулла бросился, притянул связки обратно, все его очень хвалили, он радовался и сиял.

Абдулла – и опять Абдулла, ради Сафи, – вот и все, больше незапланированных отлучек с борта «Ра» в прошлом году не было. Хорошо если бы и теперь Жорж остался исключением.

Тур, видимо, крепко озаботился. Назавтра во время обеда он вновь завел разговор о прыжке Жоржа и снова выразил надежду, что такое более никогда не повторится. Кроме того, он заметил, что практика спасения упавших за борт у нас не на высоте, никто не знает, как в эти минуты должно действовать.

Тут слова попросил Норман, бывалый морской волк.

Он начал с того, что напомнил, как он сам на больших кораблях был свидетелем падения людей за борт, и принялся было не спеша рассказывать по порядку, но мы в один голос закричали, что все это слышали неоднократно в прошлом году и знаем, что на памяти Нормана четыре происшествия, и лишь одно из них закончилось счастливо.

– Хорошо, – невозмутимо согласился Норман. – Тогда я расскажу о том, каков должен быть порядок. Первое… – он сделал паузу. – Первое – никакой паники.

Жорж довольно хмыкнул.

– Второе… – Норман вновь сделал паузу.

– …выбросить за борт спасательный круг, – подсказал Жорж.

– Нет, – сказал Норман назидательно. – Второе – вахтенный должен оповестить всех, что человек упал за борт!

– Сомневаюсь, что кто-либо станет держать это в тайне, – пробурчал Тур себе под нос, и мы разразились хохотом.

Мы вели себя, каюсь, словно мальчишки на скучном уроке, однако Норман, к его чести, не обращал на нашу неуместную веселость внимания, он был серьезен и пункт за пунктом излагал программу, принятую для таких ситуаций на парусных судах:

1. Вахтенный кричит: «Человек за бортом!»

2. Вахтенный ставит лодку против ветра.

3. Вахтенный следит за упавшим, не отрываясь (Норман очень выразительно показал, как надо следить, вытаращил глаза и закрутил головой во все стороны).

4. Остальные должны спасать – бросить круг, спустить надувную лодку и так далее.

Лично для меня последствия этого семинара оказались довольно беспокойными. Часа два я возился со спасательным кругом, удлинял веревку – все по милости Жоржа!

Что касается мачты, героически спасенной им, то замысел волнореза в процессе – и в результате – описанных событий как-то незаметно увял, и опять идут нескончаемые споры, куда ее девать, распроклятую. Тур твердит, что выбрасывать плавучий материал – сущий идиотизм (между тем, я убежден, что он был бы втайне рад, если бы мачта уплыла и тем избавила его от хлопот). Предлагаются самые невероятные проекты – но она и по сей день лежит на палубе ненужным балластом.

Жорж споткнулся об нее и выругался:

– Столько огорчений из-за тебя, дуры!

Норман, Тур, Мадани заняты парусом… Не гротом, а запасным, маленьким, – Норман дважды пробовал приспособить его на носу, как бы кливером, но ничего не вышло, ветер загораживало гротом, – тогда решили поднять его на грот-мачту…