С Хейердалом через Атлантику. О силе духа в диких условиях - [2]

Тем временем моими дневниками заинтересовался пионерский журнал «Костер». Я стал бывать в его редакции – и познакомился там с милым и обаятельным Феликсом Нафтульевым. Мы очень быстро подружились, благо оба любили морские путешествия и детей. Вскоре я уговорил его заняться вместе этой книгой.

Работали мы долго и трудно, и что из этого вышло, судить не нам. Однако в любом случае я должен поблагодарить журналиста Ф. Нафтульева за большую помощь, которую он мне оказал.

Мне хочется также выразить чувство искренней благодарности и признательности всем тем, кто прямо или косвенно участвовал в подготовке этих двух экспедиций.

Глава первая

Как кончалось прошлогоднее плаванье. – На борту «Шенандоа». – Что нам делать с корабликом? – «Там полно акул!» – Печальное расставанье. – Тур трижды говорит «да». – И все-таки… – Приватный обед в Каире. – Храним тайну. – Опять Сафи. – Хвала Ивон. – Тур хватается за голову. – «А плавать ты умеешь?» – Нас провожают. – Сорвало парус! – Операция «Грот». – Как трудно его поднимать. – Шторм. – Зачем, зачем?..

Мы забрались на крышу хижины, Жорж – ближе к носу, я – к корме, и обозревали горизонт. Норман крутил шарманку рации. Карло роздал колбасу и сгущенное молоко – последний наш завтрак на «Ра».

Все вокруг было в диком хаосе, в хижине плескалась вода, плавали доски, медикаменты, пахло аскорбиновой кислотой, только два ящика еще чудом держались, тот, на котором спал Тур, и тот, на котором – Абдулла; газовые баллоны смыло, и в абсолютно чемоданном настроении мы ждали, когда подойдет яхта и подойдет ли.

Вдруг Норман закричал:

– Я их вижу! Куда вы глядите, там, наверху?!

В моем кормовом секторе ничего не наблюдалось, я обернулся к Жоржу – тот клевал носом. А вдали виднелась белая точка.

Она приближалась понемногу и становилась роскошной красавицей яхтой, качало ее немилосердно, на борту стояли парни, ярко одетые, с фото– и киноаппаратами, они снимали нас, мы тут же оживились, проснулись, замахали, полезли на мачту, закричали, чтобы прежде всего прислали нам покурить. Подошла резиновая лодочка, и матрос бросил с нее блок сигарет, мы на него накинулись, распотрошили и закурили блаженно.

Теперь хорошо бы вымыться пресной водой – едва очутившись на «Шенандоа», я шепнул об этом Туру, он кивнул: «Беги!» – и я ринулся внутрь, обнаружил ванну, чье-то мыло и бритву – а когда вернулся, пресс-конференция уже шла полным ходом, Тур отвечал на вопросы, на сотню, если не на тысячу, затем мы поели, выпили пива, ледяного, из холодильника, и чувствовали себя превосходно, а многострадальный наш кораблик мирно покачивался совсем рядом и тоже отдыхал…

Так завершилось наше первое путешествие, 16 июля 1969 года, десять месяцев назад, а сегодня будто их не было, этих месяцев. Снова снасти скрипят, рубашка просолена, сейчас выскочит Норман и крикнет: «Дерржи впрраво!» – нет, ничто не кончилось, только экипаж немножко другой, да корабль не тот, хоть и называется так же.

Тогда, после встречи с «Шенандоа», сразу возникла проблема, куда девать «Ра». Бросать его нам не хотелось. Жорж заявил, что покидать папирусное судно вообще не собирается. Он, мол, договорился с Абдуллой, и они продрейфуют до Барбадоса, потихоньку, без вахт, будут заниматься ремонтом, а мы с яхты возьмем их под контроль и в случае чего окажем помощь.

Уговорились, что утром все обсудим как следует, и Жорж, полный энтузиазма, отправился на «Ра» засветить сигнальный фонарь. Фонаря он не зажег, поскольку керосин выгорел, а пока возился – стемнело, развелось волнение, и мы испугались, что декларации Жоржа осуществятся слишком буквально: яхтенный прожектор, как на грех, не действовал, и за ночь, в кромешной тьме, «Ра» и «Шенандоа» рисковали разойтись навсегда.

Тур Хейердал, Юрий Сенкевич и летчиккосмонавт Олег Атьков во время визита путешественника в Москву. 1984 г. Фото Олег Великжанин.

«Люди современного большого города ослеплены уличным освещением, они лишились звездного неба. Космонавты пытаются вновь обрести его»

(Тур Хейердал)

Делать нечего. Норман сел в резиновую лодчонку, ему подсвечивали кто чем – кинософитами, карманными фонариками. Кое-как, почти уже ощупью, он подшвартовался к «Ра» и вернул энтузиаста пресному душу и свежим простыням.

А наутро мы с Жоржем – я в качестве гребца-перевозчика, он с аквалангом – поплыли выяснять, что можно на «Ра» сделать и как продлить его век.

Мы почти догребали, когда я вдруг ощутил, что кто-то шевелится подо мной, внизу. Я сказал об этом Жоржу, он сунул голову в маске под воду и сообщил:

– Там полно акул!

Я тоже посмотрел и увидел – ходят рыбины, двух-трехметровые, если не больше.

Все же Жорж решил нырнуть, хотя я твердил, чтобы он не смел этого делать. Нырнул, вынырнул, уселся на борт «Ра» и принялся рассуждать о том, что, видимо, работать не удастся, но попробовать стоит: «А ты бери ружье и карауль».

Как бы я его укараулил, не знаю, он – под водой, акулы – тоже под водой, но я взял ружье и дежурил минут пять, это были не самые спокойные в моей жизни минуты, – потом надел маску и поинтересовался, где он там, – Жорж плавал, и акулы плавали, понемногу собираясь в кружок. Жорж не стал дожидаться, пока они сговорятся окончательно, и выбрался на воздух. Я сказал ему: «Хватит, не безобразничай, поехали обратно». Однако он попросил переправить на «Ра» Тура, пусть на месте принимает решение.