С этим я справлюсь - [17]

Письма явно были из одной оперы. Но не устрой Холбрук мне головомойку, я бы никогда о них и не вспомнила.

Весь июнь стояла жара, но самой невыносимой оказалась третья неделя.

В четверг днем мистер Уорд послал за мной.

– Вы умеете водить машину, миссис Тейлор?

– Нет. – Я умела, но права у меня были на другую фамилию.

– Жаль, что среди прочих ваших достоинств нет этого. Я надеялся, что вы мне поможете.

– А в чем дело?

Он снял очки и посмотрел на них так, словно те чем-то провинились.

– Да все эта работа для «Лайвери Компании», Мы обещали сделать её к следующей среде, но я усомнился в готовом макете. Будь это обычный случай, но тут заказ принимал лично мистер Ротлэнд, и дело ещё усложняется обедом, который заказчики дают королеве-матери. Мы печатаем им меню, и поэтому ошибиться просто нельзя. Я уже говорил с мистером Ротлэндом по телефону.

– Вы хотите сказать, он решил посмотреть?

– Да. Но после травмы он ещё не ходит.

– Можно взять такси, – предложила я.

Уорд устремил на меня взгляд поверх своего длинного тонкого носа, явно прикидывая, во что это обойдется.

– Да, полагаю, придется. Он дома, в Литтл-Гадстене. Будь Торнтон на месте, я послал бы его…

Я думала, что на улице будет прохладнее, но спасения от духоты не было и там. гак же душно. День стоял пасмурный и парной. Минут сорок пять такси добиралось до небольшого нарядного дома с высокими трубами, узкими окнами и площадкой для гольфа под боком.

Пожилая женщина в полосатом фартуке впустила меня внутрь. Марк Ротлэнд смотрел по телевизору скачки в комнате с открытыми настежь французскими окнами до самого пола, которые выходили на лужайку в саду. Одна нога его лежала на диване.

При виде меня он улыбнулся.

– Как поживаете? Простите, что приходится принимать вас так. Садитесь, пожалуйста.

Я улыбнулась ему в ответ и протянула папку

– Вам, наверное, известно, что хочет мистер Уорд. Как ваша нога, мистер Ротлэнд? Лучше?

– Да, заживает. Ну, давайте посмотрим, что тут. – Густая шапка его черных волос как обычно была нечесана, но в рубашке с открытым воротом и в старых фланелевых брюках Марк Ротлэнд казался не таким бледным, как в выходном костюме. И даже выглядел не столь худым и хилым, хотя должно быть наоборот.

Пока он листал меню, я смотрела телевизор.

– Да, Уорд прав, мне это тоже совсем не правится. – Он сел к столу. – Жарко, правда? Вы приехали на такси?

– Да, машина вернется за мной через пятнадцать минут.

– Выключите телевизор, если мешает.

– Нет… там кончается заезд. Это ведь Хемпдон-Парк?

Марк принялся что-то писать на полях меню.

– Интересуетесь скачками?

– Обожаю.

Он поднял удивленные глаза.

– И часто на них ходите?

– Нет, удается редко.

– На скачки ходят с компанией. У вас она есть?

– Нет, теперь нет, – я вовремя вспомнила, что вдова.

– Ваш муж был любителем?

– Да, верно.

Марк Ротлэнд вновь склонился над меню, и тут раздались раскаты грома. Сначала гремело далеко, потом все ближе, словно запрыгала по ступеням газонокосилка. Я встала и выключила телевизор перед самым окончанием скачек.

Марк Ротлэнд покосился на меня.

– Еще минут пять, и все. Если хотите, посмотрите розы в саду. В этом году они расцвели очень рано. Там, за углом, есть клумба «Сияющего оникса».

– Гроза собирается.

Он кивнул.

– Пожалуй, вы правы.

В комнате потемнело. Небо зловеще порыжело, листья дерева у окна свинцово блестели. Вспышка молнии заставила меня подпрыгнуть и поспешно отступить в глубь комнаты.

Ах, старая Люси… Никуда от неё не денешься, никуда.

«Закрой зеркало, милая, – сказала бы она. – Не дай бог увидеть в нем молнию, ведь это огненный глаз дьявола. Бог так показывает нам ад. Убери ножи; если на них попадет отблеск молнии, она проникнет в тебя, как только ты их возьмешь потом». Никакие научные объяснения не могли её переубедить.

В комнате стемнело, она казалась теперь довольно унылой. Полки со старыми черепками, фигурками и вазами с отбитыми краями, некоторые покрыты таким слоем древней сухой глины, что хотелось пройтись по ним жесткой щеткой. Перед полками стояло пианино, а на нем фотография молодой женщины на фоне чего-то вроде Стоунхенджа. Донна оказалась совершенно права: женщина была некрасива, но на слишком длинном лице чудесные большие и яркие глаза.

Вспыхнула молния и совсем рядом оглушительно и грозно грянул гром.

«Мы все грешны, – говорила Люси, держа меня на коленях, словно иначе я могла поскользнуться и рухнуть в какую-то разверзшуюся пропасть. – Мы все погрязли в грехах, и черви нас съедят. Но лучше быть съеденным червями, чем сгореть в пламени! Смотри, чуть в нас не попал! Ударил в самое окно, я видела, как мелькнул язык. Но нас не достал. Вырвался сегодня дьявол наружу, ищет себе добычу. Закройся с головой, милая, не смотри на него, не смотри, береги свои глазки!».

Переубедить Люси было невозможно, она была просто смешна. Я рассмеялась. Марк Ротлэнд бросил взгляд в мою сторону, и я кашлем заглушила смех.

– Вот как надо сделать, – сказал он, опять заглядывая в меню. – Теперь гораздо. Посмотрите, я объясняю вам на случай, если Уорд не разберется.

Я опять вернулась к дивану, и Марк принялся объяснять. Но когда нас озарила вспышка молнии, я, вскрикнув, выронила бумаги.