С думой о Родине - [20]

Да, грозен наш народ, когда осерчает! Эти слова и сейчас не потеряли своего злободневного смысла. Их следовало бы помнить всем недругам нашего Советского государства, врагам мира и социализма.

Выражая наказ народа, письма из тыла имели большое мобилизующее значение. Политработники, агитаторы, солдатские газеты доводили их содержание до воинов, опирались на них в воспитании ненависти к захватчикам, наступательного порыва.

1943 год наша армия встретила, продолжая бои местного значения. Главная задача войск состояла в том, чтобы прочно закрепить за собой выгодный рубеж по Урдомским высотам. В свою очередь противник предпринимал частые, но безуспешные контратаки, в которых нес значительные потери.

В начале января ударили морозы. Досаждали они, конечно, не только войскам противника, но не в меньшей степени и нам. Населенные пункты были разрушены отступавшими гитлеровцами, так что с жильем были большие трудности. В дневное время, чтобы не демаскировать передний край обороны, нельзя было использовать времянки и костры для обогрева личного состава. Военный совет армии специально рассмотрел вопрос о бытовых нуждах воинов в зимнее время. Срочно строились обогревательные пункты, блиндажи и землянки. Личному составу частей первого эшелона были дополнительно выделены валенки, полушубки, теплое белье и портянки. Мы с большой благодарностью в ту суровую зиму поминали тружеников тыла за заботу о снабжении фронтовиков теплым обмундированием и теплой обувью. Советские люди слали посылки с теплыми вещами, ничего не жалели для Красной Армии. В этом мы имели действительно огромное преимущество перед фашистским воинством, по-прежнему уповавшим в борьбе с морозами на грабеж и расхищение имущества жителей оккупированных мест.

Однако тем, что давал нам тыл, надо было рачительно пользоваться. Военный совет армии взял под жесткий контроль выполнение принятого им решения об улучшении быта воинов.

В один из морозных дней в конце января я с группой офицеров штаба и политотдела выехал в 178-ю стрелковую дивизию. Вместе с ее командиром генерал-майором А. Г. Кудрявцевым и начальником политотдела М. А. Жалисом мы осмотрели оборудование обогревательных пунктов, траншей и блиндажей на участках полков, проверили организацию питания, убедились, что бойцы тепло одеты. Надо сказать, что А. Г. Кудрявцев был командиром расчетливым, хозяйственным и строго следил за всем, что касалось обеспечения воинов. На это я и рассчитывал, когда брал с собой группу штабистов и политотдельцев, чтобы с их помощью пошире распространить опыт этой дивизии в войсках армии. Помню, так потом и было.

Один из батальонов 693-го полка дивизии в тот день как раз готовился к наступлению с целью выбить с высотки подразделение противника, очень уж беспокоившего своим огнем нашу оборону. Как мы условились с командармом, я побывал в батальоне и в приданных ему саперной и танковой ротах и, кстати, тоже убедился, что бойцы не только знают задачу и то, как будут действовать, выполняя ее, но и добротно одеты, обеспечены всем необходимым.

Только к вечеру нам удалось выехать на армейский КП. Разбушевавшаяся метель замела дорогу. Машины буксовали в сугробах, приходилось выносить их буквально на руках. Изрядно намерзлись и устали. Хорошо, что навстречу нам был выслан трактор, и мы с его помощью выбрались из снежных заносов и добрались до места.

Пригревшись у себя в блиндаже возле растопленной печки, я думал немного отдохнуть после этого трудного дня. Но командарм по телефону приглашал меня выпить горячего чая, который он любил заваривать по особому своему рецепту.

— Приходи, — сказал Алексей Иванович, почувствовав отсутствие у меня охоты к чаепитию. — Хочу услышать подробности о подготовке к наступлению батальона, в котором ты был.

Разговор затянулся до полуночи, благо чай, приготовленный командармом, действительно оказался вкусным, бодрящим. Но, конечно, больше-то нас удерживало вместе беспокойство за успех действий батальона: очень уж буйствовала метель. Алексей Иванович связался еще раз по телефону с генерал-майором Кудрявцевым. Забегая вперед, скажу, что наступление стрелкового батальона в ту ночь прошло успешно. Застигнутые врасплох гитлеровцы были выбиты с высоты. Сдавшиеся в плен солдаты противника походили на святочных ряженых. Спасаясь от мороза, они кутались в отобранные у населения одеяла, полотенца, женские кофты и юбки. Наши бойцы, одетые в полушубки и валенки, не могли без омерзения смотреть на подмороженных гитлеровских вояк.

Командарм не случайно следил за боем батальона. Частный тактический выигрыш, который он принес на одном участке в полосе действий армии, явился как бы предвозвестником последующих успехов наших войск.

Немецко-фашистское командование в течение всего 1942 года цеплялось за ржевско-вяземский выступ в своей обороне как за самый выгодный плацдарм для наступления» на столицу нашей Родины, хвастливо величало его «пистолетом, направленным в грудь Москвы». Оно держало здесь около двух третей войск всей своей группы армий «Центр». Но после победы Красной Армии под Сталинградом и общего ухудшения положения гитлеровских войск на советско-германском фронте стало ясно, что их ржевско-вяземской группировке не до наступления на Москву. Охватывающее положение, которое занимали по отношению к ней советские войска, их активные действия создавали реальную угрозу окружения этой группировки. В начале марта 1943 года противник вынужден был приступить к отводу своих соединений, оборонявшихся в выступе.