С чужого на свой и обратно - [36]
С Аленой я познакомилась в первый год своей работы в качестве полицейской переводчицы. Из Лондона в наш и так уже лопающийся от огромного числа пришельцев всех цветов и размеров городок прислали еще дюжину постсоветских иммигрантов. Алена была женщиной более или менее моего возраста, и у нее сын одних лет с моим сыном. Она была матерью-одиночкой, а я только что стала замужней дамой. Она была выше меня, с ногами аж до подмышек и ТААААААКИМИ формами. Словом, имела чем вздохнуть и на что сесть. Что ж, зато я интеллигентная женщина, вот так!
Иммигрантам дали жилье, ваучеры на приобретение потребительских товаров, шампуней, сигарет и прочего. Все это в обмен на суровый запрет заниматься какой-либо оплачиваемой работой в течение полугода. Как будто не говорящие по-английски врач из Еревана и преподавательница квантовой механики из Минска тут же отберут ножницы у местных парикмахеров или будут напрягать мышцы в витрине боулингового клуба. Только через пять лет, когда сюда прибыла тьма поляков, и всю эту тьму шутя и незаметно поглотил наш рынок рабочей силы, стало понятно, какая ужасная несправедливость была допущена по отношению к этим тысячам иммигрантов, вынужденным бездельничать или от безысходности идти на преступление, вместо того чтобы получить какую-нибудь работу на благо нашего Острова.
Алена не сходила с ума от безделья. Я неофициально взяла ее на работу – убирать семь комнат нашей домины со всеми их окнами, выходящими на море. Договоренность предусматривала оплату наличными в сумме пять фунтов в час. Три часа в неделю по пятницам во вторую половину дня и иногда еще два часа по утрам на следующий день после вечеринок. На мой взгляд она была хорошей уборщицей. На взгляд Лысого Черепа она вообще была не нужна. Ведь ей нужно было платить. Он рассчитывал, что я сама буду убирать, и даже настаивал на этом. Предпринял пару попыток заставить меня, но получил не совсем вежливый отказ и предложение продать дом и купить другой поменьше, а разницу пустить на мелкие расходы. Ведь настоящее богатство – это богатство счастливо проведенного времени. Какой мне кайф от этих видов на море, если надо без перерыва мыть окна, через которые ими надлежит наслаждаться?
В общем, Алена пахала у меня дома. На случай если б нас поймал какой-либо представитель власти, мы договорились, что она скажет, что работает бесплатно – в помощь подруге, у которой обе руки левые. А я ей помогаю разными вещами – от доброго английского сердца. Например, покупаю ей лак для ногтей, а ее сыну свитер. Без сомнения, у нас на Острове, как и в каждой стране, процветает рынок нелегальной работы. Только в каждой стране на это требуется по-разному закрывать глаза. В Англии охотнее всего закрывают глаза на как бы благотворительную помощь, оказываемую нашим меньшим братьям по городским джунглям. Типа свитер там подарить бедному парнишке-иммигранту. В большем масштабе это делается с помощью мухлевания в бухгалтерских книгах: вот этот поляк получает минимальную плату в сумме пяти с половиной фунтов в час! А де-факто он работает по двенадцать часов в официально фигурирующую в книгах восьмичасовую смену. Он так заявил властям? Ах он мошенник, неблагодарная свинья, лжец! Депортировать его к чертовой матери. И все будет нормально. Cool-супер-зашибись! А если завтра же уволить все эти легионы? Гуд бай, Остров. Потому что твое образцовое благополучие покоится на ограбленных колониях, на процентах с капиталов, приобретенных бизнесменами типа Ромы Абрамовича, и на плечах поляков, литовцев, курдов и прочих негров. Так я вижу себе загнивание проклятого капитализма, когда вспоминаю об Алене, которая драила каменный пол в моем сортире.
Боже! Почему я так брюзжу? Почему просто, коротко и ясно не рассказываю о том, как Алену арестовали на ее собственной свадьбе?
Ладно, еще минутку… Не могу не похвастаться собственным пророческим даром. Один из случаев его проявления как раз связан с Аленой. Закончив драить сортир, она согласилась выпить чашку чая. Когда она вышла, Лысый, естественно, спросил, вычла ли я стоимость чая и печенья из ее гонорара. Как обычно, я послала его очень далеко. Алена, допивая этот благотворительный чай, вдруг сказала:
– Сама не знаю, как так получилось: год назад в это время я подписывала контракт на одну аферу стоимостью семнадцать лимонов зеленых, а сейчас стала бездомной и мою туалеты, чтобы заработать на хлеб.
– Стоп! Секундочку! Государство тебе бесплатно дало две комнаты в прекрасном доме викторианской эпохи. На хлеб и прочее у тебя есть ваучеры. Плюс подрабатываешь. Потом, тебя не пристрелили из-за той семнадцатимиллионной аферы. Так что не жалуйся.
– Все так… Да, так. Спасибо тебе за доброе сердце.
Чуть испуганно она согласилась, что у нее все неплохо. Боялась ссориться со мной. Боялась меня. Что я ее выгоню. Что еще больше унижу ее своими позитивными рассуждениями богатой и беззаботной владелицы семи комнат. Больно вспомнить, фарш из сердца. Тогда я ей сказала: может быть, через пару лет будем соседками. Может, у тебя будет дом на этой улице. И представьте – так и получилось! Она переехала к Реджи, в его белое гнездышко в конце улицы, прямо рядом с яхт-клубом!
