С чeм вы смешивaeтe свои краски? - [18]

– Понравилось? – спросил меня Илья на обратном пути домой.

– Очень, – искренне ответил. – Особенно песня. «Когда весна…» – напел я.

– Молодец, с первого раза слова запомнил, – удивился Илья и дальше стал выспрашивать о моём увлечении английским языком. Как оказалось, эта информация прошла мимо него. Если бы дядя Вова не стал меня проверять, то Илья и не обратил бы внимания. Парень даже не знал, что бабушка – преподаватель иностранного языка. Сам он сейчас усиленно изучал английский и был заинтересован в языковой практике.

– Нужно тебя проэкзаменовать, – серьёзным голосом произнёс я и нахмурил брови, чем вызвал задорный смех у Ильи. И между прочим, я не шутил. Дома подверг его беглому опросу. Ожидаемо мои умения превосходили знания молодого лейтенанта.

– Да ты не переживай, – успокаивал я его. – У меня мама переводчица, бабушка учительница, а ты учишь язык всего два года.

– По четыре-пять часов в день, – приоткрыл свои секреты Илья.

Бабушке я тем же вечером намекнул, что для нас с Ильёй были бы полезны совместные тренировки в английском.

– Мария Васильевна, я вам готов заплатить как репетитору, – сунулся было с предложением Илья и схлопотал полотенцем по шее, а свободного времени у него стало ещё меньше.

В конце октября дядя Вова убыл из Москвы. Вернее, я его отсутствия не заметил и ничего не подозревал. Не так он часто бывал у нас. И если бы Илья после ноябрьских праздников не обмолвился бабушке насчёт того, что Владимир Петрович в больнице, мы бы и не узнали.

Заговорили на эту тему совершенно случайно. Деда вот-вот должны были положить в госпиталь, и лейтенант как-то промежду прочим сказал, что дядя Вова в больнице с ранением. Мол, доставили недавно самолётом.

– Да что ты! Как бы его проведать, – заволновалась бабушка.

– Вас не пропустят, это ведомственная больница, – пошёл на попятную Илья.

– А меня с тобой пропустят? – зачем-то попросился я.

– Нет, братишка, не думаю, но могу передать твои пожелания о выздоровлении.

На тот момент у меня и мысли не было, что именно могло приключиться с дядей Вовой. И только высказывания деда позже навели меня на определённые мысли. Мы его с бабушкой провожали в больницу, он ворчал, не одобряя нашу дружбу, как он говорил, с «этим энкавэдэшником». Потом дед стал обсуждать слухи о волнениях в Венгрии, и тут у меня разрозненные пазлы сложились в одну картинку.

Как-то я совсем позабыл о том, что случилось осенью этого года в Будапеште. Точных цифр я не помнил, но погибших там было много. На несколько дней власть в столице сменилась. Представители нового правительства зверствовали серьёзно, вешая и пытая сотрудников госбезопасности и коммунистов. Потом-то наши проехались по городу на танках. Кому нужно настучали по башке и навели порядок. Не там ли побывал дядя Вова? У Ильи не узнаешь, да и неважно это для меня. Изменить события в Венгрии я бы всё равно не смог. Пусть лучше дядя Вова выздоравливает.

Деду сделали операцию, осколок извлекли, прогноз был благоприятный. И даже из госпиталя через неделю домой отправили. Бабушка теперь разрывалась, не зная за кем ухаживать, уговаривая меня перебраться в коммуналку. Я заверил, что за мной Илья присмотрит, и даже временно переезжать отказался. Насчёт присмотра я сгустил краски, он мне не требовался. Зато нужна была помощь взрослого человека в приготовлении еды.

С утра пораньше Илья растапливал печи в доме и убегал на занятия. Я просыпался часов в восемь утра, готовил себе простой завтрак на примусе. Обычно макароны или омлет. На обед у меня было то, что оставалось с вечера. Обычно кастрюля супа, сохранённая в прохладном месте на балконе. Илья возвращался домой часов в шесть, доедал суп и начинал готовить ужин, а заодно и обед на следующий день для меня.

Горжусь тем, что обучил парня варить борщ. Ему выдал это как бабушкин секрет и следил за каждым движением Ильи. Так и не понял, отчего относительно простое блюдо лейтенант не умел готовить? Взобравшись на низкую табуретку, я руководил процессом от закладки косточки для бульона до зажарки овощей. Поделился одним секретом (дорогим для этого времени), порекомендовав класть в борщ чайную ложку сахара. Пробная партия получилась настолько вкусной, что Илья еле сдержался, чтобы всё не слопать.

– В следующий раз возьмём кастрюлю побольше. Сейчас уже холодно на улице, не пропадёт, – предложил я.

Бабушка прибежала с проверкой домой, как раз когда мы наварили пять литров борща. Похвалила нас и занялась стиркой белья. Отчего-то она всё постельное белье и полотенца кипятила в баке. Нудное и вонючее это дело. К тому же белые вещи со временем приобретали сероватый оттенок. Свою мелочовку я давно стирал сам. Вернее, Илья мне помогал немного с водой. Обычно он в субботу растапливал титан в ванной, и мы купались по очереди. Затем, используя остатки тёплой воды, устраивали постирушки. Лейтенант стирал в ванне, а мне наливал в тазик отдельно. Я категорически был против того, чтобы навязывать кому-то свои вещи.

После влажное бельё развешивалось на верёвках в кухне и ванной. Балкон для этих целей не использовался. Слишком он был маленький и нефункциональный. Ближе к зиме сушить белье стало проблематично. Висящие на верёвках мокрые тряпки меня сильно злили, но выбора не было. У деда в коммуналке с этим ещё больше проблем. Потому бабушка и не звала меня уже на ту квартиру, проводя с дедом много времени. Больничный у него закончился, но он взял месяц без содержания, надеясь вернуться на работу до Нового года.