С царем и без царя - [23]

Считая Распутина за человека преданного, который может им оказать поддержку при высочайшем дворе, великие княгини, воспользовавшись болезнью наследника цесаревича, представили Распутина Их Величествам.

Представление произошло при содействии великого князя Николая Николаевича в конце октября 1905 года. Создавшаяся в то время в обществе легенда о святости старца Распутина и его даре исцелять больных сильно помогла великой княгине Милице Николаевне добиться согласия императрицы Александры Федоровны познакомиться с Распутиным.

Цесаревич получил в наследие от своей бабушки, дочери королевы Виктории, болезнь английской королевской семьи — гемофилию: от всякого самого незначительного ушиба у него делалось внутреннее кровоизлияние, сопровождавшееся мучительным воспалительным процессом, который причинял ему тяжкие страдания.

С первого же раза, когда Распутин появился у постели больного наследника, облегчение последовало немедленно. Всем приближенным царской семьи хорошо известен случай в Спале, когда доктора не находили способа помочь сильно страдавшему и стонавшему от болей Алексею Николаевичу. Как только по совету A. A. Вырубовой была послана телеграмма Распутину и был получен на нее ответ, боли стали утихать, температура стала падать, и в скором времени наследник поправился.

Если стать на точку зрения императрицы-матери, в Распутине видевшей богобоязненного старца, своими молитвами помогавшего больному сыну, — многое должно быть понято и прощено всяким преданным престолу и Родине русским человеком.

Помощь, оказываемая наследнику, настолько укрепила положение Распутина при дворе, что он более не стал нуждаться в поддержке великих княгинь и духовных особ. Как человек совершенно невоспитанный, он не сумел или не захотел этого скрыть и просто повернул спину своим благодетелям. Тогда против него началась травля; в Синоде завели дело по обследованию жизни и деятельности Распутина с целью доказать, что он — сектант, проповедующий вредные для православия принципы; в обществе же стали о нем говорить как о развратнике, бросающем своими появлениями во дворце тень на императрицу. Подкладкою этих разговоров часто служило разочарование в Распутине, не оправдавшем возлагавшихся на него надежд.

Чем сильнее была исходившая из думских сфер травля против Распутина, тем больше развивалось у государыни чувство необходимости оградить незаменимого для здоровья наследника человека: влияние императрицы на некоторые назначения можно было объяснить желанием удалять от власти опасных для Распутина лиц.

Отлично все это учитывавший Распутин, принимая во дворце личину праведника, на стороне не стеснялся, пользуясь выгодами своего положения, удовлетворять свои подчас дикие инстинкты.

В Государственной думе Распутин был оценен как подходящий для антидинастической пропаганды элемент. Так же смотрела на него и еврейская пресса, не жалевшая красок для описания жития старца Распутина.

Она ему приписывала и пропаганду фетишизма, говорила о будто бы вырытой на его усадьбе в Покровском яме, в которой происходили моления; цитировала его поучения, исходившие из того, что грех для покаяния Богу угоден так же, как и подвиг, т.к. без греха нет и покаяния. Словом, личность Распутина представляла из себя прекрасный материал для жадных до сенсаций корреспондентов.

Такой тип мог расцвести только при содействии самого общества. К его услугам была окружавшая его толпа, своим раболепством доводившая Распутина до того, что он, якобы для одоления беса, разрешал поклонницам облизывать его грязные руки.

Приемная неграмотного сибирского мужика стала местом особого паломничества. И не одни проходимцы собирались в этой приемной.

Тут был, однако, цвет столицы,

И знать, и моды образцы,

Везде встречаемые лица,

Необходимые глупцы.

Тут были дамы пожилые,

В чепцах и ризах, с виду злые,

Тут было несколько девиц,

Неулыбающихся лиц.

Тут был посланник, говоривший

О государственных делах.

Тут был в душистых сединах

Старик, по-старому шутивший

Отменно тонко и умно...

Председатель Государственной думы М. В. Родзянко благодаря своим хорошим отношениям с бывшим дворцовым комендантом генерал-адъютантом Дедюлиным, с которым был товарищем по Пажескому корпусу, получил высочайшее соизволение на передачу ему из Святейшего Синода дела о Распутине для обозрения; кончилось это обозрение спешным снятием копии со всего материала, представлявшего из себя много весьма сомнительных данных.

Когда последовало повеление о возвращении дела в Синод, в руках Государственной думы уже был тот материал, который она многократно и многообразно выбрасывала с трибуны в угоду крайним левым элементам.

Преданный царю дворцовый комендант генерал-адъютант Дедюлин, доверяя Родзянке, которого знал пажом за верного носителя присяги, не подозревал, что оказывает услугу политическому деятелю, услужающему революционерам.

Мне лично пришлось беседовать с М. В. Родзянко по следующему поводу: после моего назначения дворцовым комендантом он однажды вызвал меня по телефону, прося разрешения заехать ко мне в Царское Село переговорить по спешному делу. В этот день я должен был ехать в Петроград и потому сказал, что заеду к нему сам в течение вечера.