Ржевская мясорубка. Время отваги. Задача — выжить! - [120]

— Милые боевые подружки, не тем делом занялись, с фрицами мы сами справимся, вы лучше загляните на огонек, обогрейте наши косточки…

Этот новый психологический барьер мужских приставаний преодолеть оказалось непросто. «Тоня со Смоленского бульвара», самая бойкая, нашлась:

— «Первым делом, первым делом самолеты! Ну а мальчики… а мальчики потом». — И добавила серьезно: — Мы, ребята, как и вы, приехали воевать, а не шашни разводить. Выпала и вам, и нам общая доля: отложить радости до победы.

Вскоре случилась первая беда. «Наташа с Красной Пресни», по общему мнению, первая красуля, спускаясь с горки в траншею, поскользнулась и полетела вниз. До траншеи оставалось совсем чуть-чуть, когда ее прошила автоматная очередь. Пуля пробила правое плечо и застряла в груди.

Хоронили всем миром. Подруги, не стесняясь, плакали навзрыд. Все, как могли, их успокаивали. Не помню на фронте другого случая, чтобы кто-то кого-то так утешал. Наташу в команде любили, восхищались ее красотой, прочили блестящую карьеру в кино или театре. Девушка же думала совсем о другом, мечтала выйти замуж и непременно родить трех детей.

Еще один серьезный психологический барьер. Сумеют ли преодолеть его девушки?

После похорон очередная смена, «Таня с Земляного Вала» и «Таня с Мещанской» без всяких комплексов вышли стрелять. Под утро два немецких солдата выбрались на нейтральную полосу к артезианскому ручейку. Их тут же настигли две пули. Еще одна досталась их товарищу, выскочившему из блиндажа узнать, что случилось.

Так две Тани открыли счет команды.

— Неплохо! — одобрил комдив. — За одну — троих! — И наградил девушек медалями.

Следующая неделя прошла безрезультатно. Немцы заосторожничали: поняли, что находятся под снайперским прицелом.

Между тем положение девушек на переднем крае сделалось невыносимым — приставали все сильнее, просто не пропускали на стрельбу. Один из офицеров, здоровяк, ухватил тоненькую «Зосю с Самотеки» и попытался уволочь в свой блиндаж. Солдаты, наблюдавшие эту неприятную сцену, не испугавшись последствий, вырвали девушку из лап своего командира и надавали ему приличных тумаков. Обошлось без последствий: одумался лейтенант. Но девушки заявили протест своему командиру и отказались выходить на передний край без его присутствия.

Спустя несколько дней погибла Клава из подмосковной Чухлинки. Милая, скромная девушка. Мастерица, связала всем шерстяные варежки. Мечтала после войны стать учительницей в младших классах, у первоклашек.

Девушки растерялись. Им стало страшно. Как говаривали в окопах: «Страшнее страшного ничего не бывает». И это случилось с командой. Касимов всех подбадривал, старался помочь преодолеть страх. Давалось это его подопечным с трудом. А кто-то даже припомнил, что Клаву убили якобы в «несчастливый день», — об этом накануне говорила она сама…

Неожиданно произошел скандал. Воспользовавшись отъездом Касимова и старшины на Всеармейский слет снайперов, трое офицеров-артиллеристов проделали дыру в заборе, напоили коменданта-«банщика», связали, забросили, как куклу, под нары — и гусарами предстали перед девушками: с гитарой, выпивкой и закуской, якобы выказать уважение к погибшим, устроить поминки. Пили и плакали, плакали и пили…

Очередная смена вышла на дежурство с опозданием. Командир батальона запретил выход. «Вера с Таганки» — самая храбрая, как считали ее подруги, не выполнила приказ. В результате ее ранил в руку снайпер, перебил кость. Пришлось срочно отправить ее в госпиталь. Комбат, рассердившись, назвал поведение снайпера не храбростью, а дешевым удальством. А на воротах дома снайперов появилась надпись: «Теперь здесь живут прикасаемые».

Вернувшийся вскоре командир собрал команду и резко отчитал всех, назвав происшедшее «позором». Комендант, оправдываясь и кляня на все лады нахальных молодчиков, заявил, что его заставили выпить стакан водки:

— Попробуй не выпить за товарища Сталина!..

Касимов не стал слушать, выгнал коменданта. Спросил «Катю с Зацепы»:

— Вы знали, старший сержант, как по-сволочному поступили из-за вас с комендантом?

Она ответила за себя и за всех:

— Нет, мы не видели.

Касимов ей не поверил и отстранил от обязанностей старшего снайпера.

Никодим Иванович все слушал и не проронил ни одного ругательного слова. Его молчание для девчат было горше, чем бурный разнос командира.

Старшина Никодим Иванович

Не могу не рассказать о Никодиме Ивановиче — очередном персонаже в моей армейской коллекции старшин. Одна из девушек сказала о нем: «Не иначе спустился ангел с небес».

Был этот человек в возрасте, отец двух дочерей. С сильным характером. В порыве откровенности он как-то сказал: «Всякое в жизни бывало, и на коне был, и под конем бывал». С первой же встречи с девушками он занял мудрую позицию и уже не отступал от нее: любил их всех одинаково, ни одной не выказывал предпочтения. К просьбам их, пожеланиям относился внимательно, порой потакал и капризам. Во всем, возможном и невозможном, старался сделать быт девушек сносным. Перестроил внутреннюю часть дома, чтобы она не выглядела казармой. Договорился с соседом, богатым поляком, чтобы тот, за тушенку, разрешил девушкам мыться в своей баньке. Выпросил у начальства в постоянное пользование крепкую армейскую повозку с ездовым и двумя лошадьми. Когда дивизия тронулась вперед, снайперы погрузили на нее все свое имущество, винтовки и так дошли до германской границы. Ежедневно Никодим Иванович проверял оружие и записывал в бумагу замечания по каждой винтовке, точно зная ее владельца.