Ржаной хлеб с медом - [59]

К Паулисовым занятиям все относились как к детской забаве. Тем не менее навоз смешивался с торфом равномерно. А это было главное.

В тот день Паулис, видимо, был рассеяннее, чем обычно, и дернул фиксатор раньше времени. Делегация как раз в этот момент осматривала навозохранилище. Агрономы не боялись запаха и не петляли, чтобы не наступить на лепешку. Но когда с головы до ног обрызгивают навозом твой парадный костюм, тут уж никто не устоит. Если до сей поры агрономы сомневались в способности Паулисова устройства равномерно смешивать навоз с торфом, то после точного выстрела все их сомнения рассеялись.

А Паулис как ни в чем не бывало продолжал работу. Главный технолог еще что-то объясняла, но гости удалялись со скоростью ветра, оглядываясь на ходу: не готовит ли чокнутый второй залп.

Народ обсуждал происшествие, надрывая животы. Видать, Паулис свихнулся окончательно. Однако завскладом с этим не соглашалась. На заседании правления она сидела с ним рядом и видела, что всякий раз, когда собака взбрехивала, Паулис левой рукой незаметно щелкал ее по носу.

— Разве дурак додумается до этого?

А Паулис знай себе покачивался в постели, подвешенной на канатах толщиной с запястье. И когда на него нападала бессонница или он отлежит руку, то свешивал ногу через край, отталкивался и под равномерное покачивание засыпал.

Паулис был главный дурак в поселке, а такому все нипочем: хочет — висит на веревках вместе с кроватью, хочет — пишет в Москву.

ВСЕ ДЕЛО В СОБАКЕ

Было время, руководителей меняли, как перегоревшие лампочки.

— Что новенького?

— Председатель.

— Как? Опять?

Арий Ака жил и работал в восьмидесятые годы. В пору, когда большинство начальников чувствовали себя на своих местах стабильно. Кое-где, однако, чехарда со снятиями и назначениями продолжалась. Арию выпал жребий возглавить колхоз, где председатели не засиживались. Кстати, он тоже продержался недолго. Пришлось уйти. Хотя, если рассудить по совести, взяв за мерку завтрашний день, он мог бы остаться и спокойно делать свое дело. Снятый с поста, Арий Ака далеко не ушел. Здесь был его дом, налаженный ритм. Он стал руководить колхозной мелиоративной бригадой, с обязанностями справлялся, зарабатывал хорошо и спал по ночам спокойно.

О времени его правления ходили легенды, рассказывались анекдоты. Приезжим неизменно задавали вопрос:

— А вы знаете, что наш потерял кресло из-за собаки?

— Да что вы!

— Ей-богу, из-за самой обыкновенной псины.

Жаль, никто эти устные рассказы про председателей и директоров не записывал. Могла бы получиться увлекательнейшая книга — летопись сельскохозяйственных изысканий. Полная юмора и печали.

Мы узнали бы о председателе, который прятал документы, печать и колхозные деньги в печи. Потому что так было надежней. Кому придет в голову искать ценности в золе?

Узнали бы и про председателя, который, читая на собрании какой-нибудь циркуляр, поминутно восклицал:

— Толково-то как написано, черт тя побери!

Зал веселился, слушая человека от сохи; посаженный среди бумаг, он не знал, как с ними управиться. Когда его застрелили бандиты, те же люди, что хихикали в зале, стояли у гроба с обнаженной головой, ораторы пели хвалу ушедшему. Человеку, который не имел диплома, но чья мысль была одного цвета с флагом нашего государства.

Мы узнали бы и о председателе, который пришел с завода, был по-пролетарски раскован, преисполнен революционного огня, но не умел запрягать лошадь. И с ним расстались.

Узнали бы и о том председателе, который в годы возвеличивания кукурузы по краям угодий сеял царицу полей, а в середине по старинке — клевер.

Тогда бы нам легче было представить, каково тянуть воз захудалому колхозишке, внимательней прислушивались бы к биению пульса хозяйств-гигантов.

Тогда бы мы поняли, почему укрупняли и снова разъединяли хозяйства, почему ликвидировали маленькие сельские школы и тотчас на том же месте принимались строить новые. И к зигзагам сельской экономики отнеслись бы с бо́льшим пониманием и сочувствием.

Сейчас уже о всех председателях и не напишешь, упущено время. Ограничимся колхозом «Забе». По нему все волны прокатывались. Кто только не стоял во главе хозяйства! Люди-легенды и личности, явившиеся прямехонько из анекдота. Одних преждевременно уносила смерть, другие попадали в тюрьму.

Когда старого председателя уже нет, а новый еще только-только присматривается, часть колхозников охватывает апатия, другие стараются себе чего-нибудь урвать. Хозяйство в это время либо топчется на месте, либо катится назад.

У Ария Ака был диплом, была и хватка. И все равно пришлось покинуть кресло, вернуть печать. Как же так? Неужто из-за дурацкого случая с собакой? Может, он слишком круто взял, перетянул вожжи? Может, у него уровень мышления был не тот? Не дотянул, как говорится, до мировых стандартов? Или вся беда в том, что надо было завоевать сторонников, а он, как нарочно, множил врагов?

Арий Ака принял колхоз в те годы, когда в природе нарушилось равновесие. На пчел напал клещик. Рожь рожала розоватые зерна. Море выбрасывало на берег миллионы божьих коровок. Черемуху облепила тля. Раки в речке Забе передохли уже давно, теперь кверху брюхом стали всплывать рыбы.