Рыжие волосы, зеленые глаза - [28]

— Уехал, бездельник, — сообщил он, догадавшись о причине ее появления.

— Я надеялась, что он передумает, все не хотела верить, — призналась она, краснея.

— А я так сразу поверил, — прокряхтел Примо, поднимаясь на ноги и одаривая ее отеческой улыбкой. — У этого негодника руки золотые, конечно, рано или поздно он должен был найти работу получше. Мне жаль тебя.

— Это не так уж важно, — гордо ответила Мария, проглотив подступающий к горлу ком.

— Умница. Вот так и надо. Свято место пусто не бывает. Какого черта! — напутствовал Примо, видя смятение в ее глазах.

В эту минуту в салоне появился представитель косметической фирмы, расточающий улыбки, шутки и комплименты. Он прервал допрос, который Ванда была намерена учинить Марии, в самом начале. Вслед за ним пришли остальные девушки, и начался обычный рабочий день. Суматоха, типичная для летнего сезона, сменилась более спокойным распорядком, оставлявшим место для болтовни и обмена сплетнями с постоянными посетительницами.

Первой прибыла синьора Серра, одна из самых уважаемых клиенток. Она была родом из Болоньи и вышла замуж за доктора Клаудио Серру, считавшегося в Чезенатико одним из столпов общества. Он переехал сюда после получения диплома в Пизанском университете. Он был молод, хорош собой, нравился пациенткам, и за ним вскоре закрепилась репутация сердцееда, совершенно им не заслуженная. У доктора Серры был безошибочный подход к мнительным дамам, находившим у себя кучу воображаемых недугов. Одно его присутствие вселяло уверенность и способствовало выздоровлению. Не ограничиваясь выписыванием лекарств, он умел их выслушать, поговорить с ними, успокоить. Когда, подойдя к сорокалетнему рубежу, доктор решил жениться, его мнительные пациентки восприняли это как личное оскорбление. У молодой синьоры Серры, свежеиспеченной выпускницы университета, получившей диплом фармацевта, было два серьезных недостатка: она была красива и родилась в Болонье. Доктор Серра даже испугался, что растеряет всех своих пациенток. Но ничего страшного не случилось: благодаря своему врожденному добродушию прекрасная аптекарша из Болоньи сумела завоевать симпатии, уважение и восхищение клиентов своего мужа.

Ванда встретила ее с королевскими почестями, отвела в раздевалку, приняла и повесила на «плечики» костюм и блузку, а взамен протянула клиентке свежевыстиранный и тщательно отглаженный розовый пеньюар.

Потом она усадила синьору в кресло. Тем временем пришли и другие клиентки; насыщенный ароматами шампуня, кремов и лосьонов воздух заполнился приглушенным щебетанием.

Далекая от всей этой веселой суеты, Мария была целиком погружена в мысли о своей несчастной любви и с болью вспоминала пустынный берег, поникшие пляжные зонтики, низкие волны отлива, бегущие в открытое море, и руку Мистраля, сжимавшую ее пальцы. Она почувствовала, как слезы неудержимо подступают к горлу, и бросилась в кладовую в задней части парикмахерской. Согнувшись в тесном помещении, словно зародыш в материнской утробе, она укрылась от легкомысленного и праздного веселья внешнего мира. Однако именно там ее и нашел Марко.

— Ты что тут делаешь? — спросил он.

Девушка посмотрела на него с возмущением.

— Я плохо себя чувствую, — ответила она, пытаясь проскользнуть мимо него и уйти.

Марко заступил ей дорогу. В салоне продолжался оживленный разговор.

— Да погоди же ты минутку. Похоже, в тебя бес вселился, — проговорил он вполголоса.

— Так и есть. Дайте мне пройти, — она рассердилась не на шутку.

— А если я тебя не пущу? — спросил Марко с похотливой улыбочкой.

Не удостаивая его ответом, Мария решительно направилась к двери. Марко толкнул ее к стене и яростно стиснул в объятиях, осыпая жадными поцелуями и в то же время одной рукой разрывая и стаскивая с нее трусики.

Оглушенная мерзкими ласками и гадкими словами, которые муж Ванды нашептывал ей на ухо, Мария почувствовала головокружение, к горлу подкатила тошнота. Унизительное ощущение беспомощности ранило ее даже больше, чем насилие само по себе. Этот мужчина решил воспользоваться ею, потому что считал ее ничтожеством. В ее помутившемся сознании возник просвет, и она поняла, что ей не на кого рассчитывать, не к кому обратиться, чтобы заставить Марко отказаться от своих намерений: она одинока и беззащитна, с ней можно делать что угодно. Вот поэтому и Мистраль бросил ее. Она ничего не значила, ее как бы и вовсе не было.

Огромные, отвратительные причиндалы мужчины были наставлены на нее, как пистолет, и Мария уже готова была покориться. Он пытался овладеть ею в тесном пространстве кладовой, а она оставалась неподвижной, охваченная апатией и вялостью. Никто не придет ей на помощь, даже если она закричит, звать кого-либо бесполезно. Болезненный спазм сковал ее, мешая сопротивляться, и то, что она сделала в следующую минуту, было чисто инстинктивным, не обдуманным заранее жестом. Она вцепилась ему в мошонку и стиснула изо всех сил. Нечеловеческий вопль прервал болтовню в салоне, и неотразимый сердцеед согнулся пополам, как проколотый бурдюк с вином. Прибежала Ванда, следом за ней появилась синьора Элена Серра. Их глазам предстало омерзительное зрелище.