Рыжее пророчество - [10]

Темница меня встретила как родного. Не в том смысле, что меня опять кинули за решетку, а в том, что я там уже неоднократно бывал (а что вы хотите? Бурная молодость, знаете ли). Но на этот раз я вошел туда не под конвоем, а наоборот, облеченный властью и в ненавистной бобровой шапке, которую из-за низких потолков пришлось тащить под мышкой. Узник встретил меня настороженно, впрочем, чего еще было ждать от человека, приговоренного к смертной казни. Однако после того как я рассказал, что тоже когда-то начал свои похождения в Кипеж-граде именно с этой самой камеры, он расслабился, и разговор потек сам собой.

Азнавур – так звали моего нового знакомого. Роста он был высокого, волосы длинные, черные, схваченные на затылке в хвост. Черты лица, на мой взгляд, были слишком утонченные, но довольно миловидные.

Оказалось, что еще сызмальства батюшка направил его на обучение в какой-то шибко мудреный заграничный город. Отучиться-то он там отучился, но вот, когда вернулся, узнал, что его отца погубили лихие люди. Дом, имущество пошло по ветру, и оказалось, что никому он, собственно, и не нужен. Перебрался в город и в первый же день в одной из лавок на базаре увидел золотую цепь, как две капли похожую на ту, что носил на шее его отец. Денег у него не было, а упускать дорогую сердцу вещь не хотелось. И он не нашел ничего лучшего, как попытаться украсть ее. Дальше просто – стража, скорый суд и темница.

Честно говоря, поначалу я ему не поверил. Ведь практически такую же историю я сам когда-то сочинил, стоя на эшафоте, чтобы народ разжалобить, и мне руки развязали. Только у меня был не батюшка, а матушка и не цепь, а перстень. И врал я тогда красиво, эффектно и жалостливо. После моего выступления бабы в голос рыдали, а мужики предлагали подвести меня под амнистию и освободить вчистую. Единственными, кто тогда не поверил, были Антип да еще Шарик. Первый тогда еще не был моим тестем, а второй лохматым другом.

Так что я вдруг влез в шкуру премьер-боярина. Ну не поверил ему, и все! Правда, удивительно было, что Азнавур этот ничего для себя не требовал – ни снисхождения, ни пощады. Наоборот, раскаивался и готов был на заре поближе познакомиться с палачом. Что касается вранья (естественно, во благо), я не без основания считал себя специалистом и был уверен, что люди врут ради какой-то цели. В данной ситуации цель могла быть только одна – разжалобить меня и избежать казни. И хотя в тот момент я уже точно знал, что казни не будет (это ведь не убивец какой, а так, запутавшийся), мне вдруг очень захотелось вывести парня на чистую воду. Встал я тогда, похлопал его по плечу, так, мол, и так, все понимаю, извини, но закон есть закон. Он смиренно согласился, на том и расстались.

Я быстренько метнулся к князю, выхлопотал под свою ответственность освобождение, но попросил весть о помиловании придержать. Негуманно, скажете вы и будете неправы. Это не гуманизм, а воспитательные меры – как ни крути, а воровать грешно. Вот и запомнит раз и навсегда сие несложное правило: за битого трех небитых дают.

Честно говоря, на следующий день я рассчитывал увидеть целое представление, разыгранное Азнавуром. С моей точки зрения, он был просто обязан при всем честном народе поведать свою версию произошедшего и тем самым вымолить себе прощение. Во всяком случае, я поступил бы именно так. Однако я ошибся: этот умник просто попросил у всех прощения и положил голову на плаху. Люди добрые, ну нельзя же так! Помереть-то всегда успеется, а за жизнь стоит и побороться.

Конечно, все закончилось хорошо. Вышел я, зачитал княжеский указ и освободил его на все четыре стороны. Однако идти по указанному направлению он отказался. Вместо этого вбил себе в голову, что чем-то мне обязан, и стал ходить за мной как привязанный. Я поначалу был против такого эскорта, но потом как-то привык и даже выхлопотал у князя для него должность моего персонального помощника.

Справедливости ради хочу заметить, что как помощник Азнавур был просто незаменим. Зная, как мне ненавистна бумажная волокита, взял всю мою канцелярию на себя. Никогда еще в моих бумагах не было такого порядка. Бывало, я только начинаю формулировать мысль, а он ее уже перенес на пергамент, должным образом оформил и мне на подпись несет.

Некоторое время меня все очень даже устраивало, но потом мне рядом с помощником стало как-то неуютно.

Начнем с того, что он не ел. Ну не совсем, конечно, не ел, а не ел по-человечески. Вместо того чтобы за обедом отведать положенные пять-шесть блюд плюс легкие закуски, он клал на тарелку кусок вареной телятины, пару огурцов и ломоть хлеба. На любые аргументы типа «все оплачено» или «попробуй это жаркое, оно просто божественно» отвечал, что предпочитает не переедать. А кто переедает-то? Это же обед, а не ужин!

Далее я обратил внимание, что он уклоняется от шумных посиделок. Сколько раз я устраивал грандиозные гулянки с ратниками, он ни разу не оставался. Ссылался на большое количество работы и исчезал. По первости я считал, что это он меня стесняется, мол, с непосредственным начальством гулять не принято, но потом понял, что дело не во мне. Он вообще не употреблял пенный мед, ни в компании, ни в одиночку. Зато каждый вечер на сон грядущий делал два круга бегом вокруг города. Говорит, что бег полезен для здоровья. Вы слышали где-нибудь такой бред? Если он и может быть полезен для человека, то только когда за тобой гонится стая волков. Но в этом случае (поверьте мне на слово) вы и так помчитесь вперед что есть силы, причем без всяких тренировок.